Одержимый обувью. От багажника автомобиля до международной империи с выручкой в миллиард $. Стив Мэдден

даже тридцати лет, то никогда бы не подумали, что он станет именно таким. Он выглядел как идеализированный образ настоящего мужчины, и я часто спрашивал себя, почему не похож на него. Но губительное пристрастие медленно съедало его, явно не выдавая себя, пока он не достиг среднего возраста. Меня убивает мысль о том, что его дети никогда не получат возможности увидеть то, каким он был в молодости. Он был самым лучшим отцом, и я знаю, как сильно его любили дети, но к тому времени, когда они подросли и могли запечатлеть его образ, он стал совершенно другим человеком.

      По какой стезе пойдет Люк, можно было предвидеть из-за его увлеченности культурой хиппи, но, как и в случае с Джоном, его алкоголизм заявил о себе намного позже, когда коммуны детей цветов и фестиваль Woodstock уже ушли в прошлое. Несмотря на все усилия нашей семьи помочь ему, он пал жертвой своего заболевания.

      Я не осуждаю братьев. Каждый божий день я сам борюсь с этим демоном. В каком-то смысле мне повезло, что я попал в цепкие лапы наркотиков, а не алкоголя, потому что их пагубное воздействие проявляется гораздо раньше. Я был на десять лет моложе Джона и Люка, когда достиг самого дна и осознал, что либо я завязываю с этим, либо окончательно проигрываю эту борьбу.

      Откуда растут корни любой зависимости: это склонность или какое-то генетическое заболевание? Называйте как угодно. Я часто прокручиваю свои воспоминания в поисках ответа на этот вопрос. Когда мы росли, алкоголь всегда присутствовал в нашем доме. Это не перерастало в проблему, но нельзя назвать совпадением, что все трое сыновей в итоге стали зависимыми. Отец, конечно, любил выпить, и, наверное, слишком много. Как и многие мужчины его поколения, он был не прочь пропустить стаканчик мартини за обедом. Однако это не отражалось на его жизни: он упорно трудился и никогда не устраивал сцен на глазах окружающих. Несмотря ни на что, каждый вечер он садился на один и тот же поезд.

      За все время, которое мы провели с отцом на поле для гольфа, я никогда не видел его с бутылкой в руках. Но когда мне исполнилось тринадцать лет и я смог получить в гольф-клубе членство для юниоров, это автоматически означало, что я стану больше времени играть с друзьями, а не с отцом. Усугубилась ли после этого ситуация? Скрывал ли отец свою зависимость, которая ужесточала его и без того сложный нрав и оказывала влияние на его перепады настроения и непростой взгляд на жизнь? Я никогда не узнаю.

      В следующем году, когда мне было четырнадцать лет, я начал работать в качестве кэдди [7]. В течение пяти часов я ходил с двумя огромными сумками, каждая из которых превышала мой собственный вес, и за это мне платили четырнадцать долларов в день. Это было ужасно. Иногда я носил клюшки отца, но мне всегда хотелось играть с ним, а не помогать с инвентарем. Единственное, что мне нравилось в этой работе, – возможность побыть в окружении ровесников папы. Мне всегда нравилось слушать их разговоры о бизнесе, политике и последних новостях.

      Я получил уникальную возможность перенять опыт старшего поколения

7

Кэдди – помощник гольфиста, сопровождающий его во время игры. – Прим. ред.