Вокруг мира на 80 поездах. 72 000 километров новых открытий. Мониша Раджеш

я должен на них заглядываться, а не ты, – сказал Джем, прижимая кружку пива к щеке.

      – Ничего не могу с собой поделать: итальянские кафе созданы для того, чтобы заглядываться. Все пьют, а ты сидишь за столиком снаружи, спиной к ресторану, и не остается ничего другого, кроме как смотреть на симпатичных девушек в красивых платьях. И все же не думай, что очки-хамелеоны кого-то обманывают и могут скрыть твой к ним интерес. Я вижу, как ты на них смотришь.

      Джем выглядел расстроенным:

      – Не шути над моими очками.

      – Ты знаешь, мы уже прокатились на 15 поездах.

      – По ощущениям, их было гораздо больше, – сказал Джем, предлагая мне кусочек дыни, обернутый в сладкую пармскую ветчину.

      – Я подозреваю, что мы потратили большую часть семимесячного бюджета на бронирования и комиссии, – сказала я, наблюдая за тем, как владелец ресторана целует двух завсегдатаев в щеки. Итальянское агентство в Риме отказалось менять нам билеты, забронированные двумя днями ранее в испанском агентстве в Валенсии. При этом и те и другие утверждали, что ответственна за отмену ненужных нам билетов вторая сторона, а возмещение можно получить только по почте и при уплате комиссии. Мне велели встать в одну очередь, затем в другую – где можно было получить возмещение за купленные заранее билеты, и тут я сдалась – на что, очевидно, и рассчитывали оба агентства. Я поняла, что пришло время уезжать из Европы, пока мы еще не потеряли желание жить.

      – Не забудь, что нам нужно забрать вещи из прачечной, – напомнил мне Джем, когда мы шли после ланча обратно к отелю.

      Ландромат[4] радостно издал сигнал окончания стирки как раз в то время, когда мы пришли забирать свои вещи. В прачечной стоял сильный запах стирального порошка, из-за работающих сушилок температура внутри была очень высокой, и я почти моментально вспотела. Виттория, работница прачечной, стояла с утюгом в руках. Когда мы подошли, она помахала нам и, надев очки и взглянув в свои записи, она выдала нам упакованные в пластиковый пакет вещи. Виттория не знала ни слова по-английски, а мы и не говорили по-английски, однако комбинация жестов и веры в себя помогла нам объяснить, что все вещи можно постирать в одной стиральной машине, и, судя по виду вещей, она это уяснила и сделала все так, как надо. Осматривая одежду, я ждала, пока она посчитает общую стоимость на калькуляторе. Джем стоял рядом, руки в карманах, и, когда Виттория развернула к нам калькулятор и сняла очки, теперь висевшие на цепочке в районе груди, передал мне купюру в 20 евро. На табло калькулятора была сумма в 109 евро. По моей коже побежали мурашки ужаса, а кончики ушей начали гореть. Глядя на Витторию и не в состоянии произнести ни слова, я застыла в недоумении. Она посмотрела на подсчеты и рассмеялась, качая головой. Я вздохнула с облегчением, повернулась к Джему и одними губами произнесла: «Она просто забыла про запятую».

      Вот только она не забыла.

      Виттория забыла добавить 9 евро за пару трико, и общий счет

4

Ландромат – стиральная машина в прачечной самообслуживания.