Охотники. Джеймс Фелан

сегодня ночью нам точно хватит, а может, и на пару часов утром. Давайте оставим канистры здесь.

      Я поднялся и собрался было идти, но Анна преградила мне путь:

      – Ты ведь хочешь, чтобы мы донесли их, да?

      Она как-то странно прищурилась и впервые показалась мне некрасивой.

      – Ты думаешь, мы пробудем наверху не один день, да?

      Анна подошла ко мне вплотную, но запаха клубники от ее губ я больше не чувствовал.

      – Так что? – настаивала она. – Из огня да в полымя, да? Сначала за нами гонялись на улице, а теперь мы добровольно запремся на верхушке небоскреба? А что, если в этом здании полно таких же уродов, как мы видели снаружи, а? Об этом ты подумал? Будем сидеть сложа лапки и ждать, пока они нас сожрут, да? Ты вообще свихнулся!

      Странно: мне-то показалось, что свихнулась она. Но дальше наш спор не зашел – ситуация разрешилась сама собой.

      Свет на лестнице мигнул один раз, потом еще раз, а потом раздался тот самый шум, который мы впервые услышали, выбравшись из метро, – шум рушащихся зданий. Точнее, в этот раз мы скорее не услышали, а ощутили его.

      – Это еще…

      – Это еще одно здание рухнуло, Анна!

      – Боже мой! – Глаза ее широко раскрылись, она вцепилась обеими руками в перила и посмотрела вниз через лестничные пролеты. – Боже мой!

      – Это не наш небоскреб, Анна.

      Голос Дейва, вновь звучавший с былой уверенностью, казалось, привел ее в чувство. Она оторвала взгляд от темного пролета и кивнула.

      – Послушайте, вы и так втащили эту канистру довольно высоко. Давайте сделаем так – оставьте ее здесь, а я потом схожу за ней.

      Сказав это, я подошел к Дейву, взялся за генератор, и мы потащили его наверх. Почему-то генератор казался мне безумно тяжелым, даже промелькнула мысль, а не халтурит ли Дейв.

      На пятидесятом этаже мы устроили привал – глотнули воды, немного посидели, отдышались и снова двинулись наверх.

      На шестьдесят пятом этаже Мини стала задыхаться, побледнела. Казалось, она вот-вот упадет в обморок. Мы с Анной усадили ее на ступеньки и стали обмахивать, а Дейв открыл дверь на этаж, подпер генератором, и мы втроем втащили через нее Мини.

      За дверью оказался большой дорогой ресторан с окнами во всю стену и как минимум сотней столиков, расставленных вокруг танцпола.

      – Это знаменитая «Комната радуги». Отец как-то водил сюда маму, – сказал Дейв.

      В новой обстановке Мини быстро пришла в себя и уже буквально через минуту как ни в чем не бывало ходила по ресторану. Анна тоже повеселела: она переходила от столика к столику и время от времени выкрикивала: «Ау! Есть кто живой?» Дейв ушел на кухню, а Мини раздобыла за барной стойкой бутылку кока-колы.

      Я выглянул в окно: мы будто плыли в облаках из разноцветной сладкой ваты. Красиво, но ничего не видно.

      Конечно, я расстроился, ведь так хотелось доказать другим, что мы не зря забрались на такую верхотуру, так хотелось осмотреть Манхэттен сверху и увидеть, где прячутся другие выжившие. Утешало только, что здесь было