Вожак. Генри Лайон Олди

на исследования. Что в наше время ценней информации?

      «Я лечу к нему.»

      «Нет.»

      «Я хочу видеть сына! Я имею право!»

      «Не сейчас. Вы нужны здесь в качестве консультанта. Мамерк сказал бы: вы нужны родине. И, в целом, был бы прав. Я скажу проще и понятнее: вы нужны мне.»

      «Моя жена? Валерия? Она может повидаться с Марком?»

      «Не вижу препятствий. Почему бы матери не навестить сына? Я распоряжусь и сообщу вам, когда ей можно будет вылететь на Тренг.»

      Сеанс гиперсвязи ему позволили. Пять минут, плоская картинка.

      «Привет, сын. Как ты?»

      «Нормально. Залатали, даже шрамов не осталось. Знаешь, какая у нас медицина? Бездельничаю круглые сутки. Купаюсь, загораю, нагуливаю жирок. Ананасы ем, финики околачиваю. Потом – наоборот.»

      Пошутил, значит. Загорелым Марк не выглядел.

      «К тебе мама летит. Прости, меня со службы не отпускают.»

      «Мама? Отлично, жду.»

      Вспомнив мать, Марк запнулся. Юлий ждал: сейчас сын спросит про деда. Нет, не спросил. Что с тобой сделали, парень? Через что ты прошёл? Реабилитация?! Да пропади оно всё пропадом, если мальчишек швыряют в пекло, как дрова в костер!

      Сейчас в Юлии было больше мальчишества, чем в Марке.

      «Я прилечу к тебе, как только отпустят.»

      «Скорее уж я к тебе! – сын впервые улыбнулся. – До встречи.»

      И после неловкой паузы, за миг до разрыва соединения:

      «Спасибо, папа.»

      Знал? Догадался?!

      Не важно.

      …почему так долго? Из главного выхода повалил народ. Где Марк? Кто-то махал Юлию рукой. Юлий обернулся, отслеживая движение. Неужели сын воспользовался обычным путём? Нет, это был не сын – брат. Военный трибун Гай Тумидус проталкивался сквозь бурлящую толпу. Юлий шагнул навстречу, мельком бросив взгляд на дверь для дипломатов.

      Вспыхнула зеленая полоска.

      Створки разошлись в стороны.

КОНТРАПУНКТМАРК КАЙ ТУМИДУС ПО ПРОЗВИЩУ КНУТ(здесь и сейчас)

      Однажды я попал на творческий вечер Вениамина Золотого. Поэт, он впервые издал сборник прозы.

      – Я пишу для вас, – сказал он публике. Кажется, Венечка был пьян. – Я пишу для себя. Парадокс? Ничуть. И то, и другое в одном флаконе. То, что я написал для вас, вы прочтете. То, что я написал для себя, не ваше дело. Свое я спрятал. Оно вне строк и предложений. Вне физических действий героев, вне поступков и движений души. Вне рассуждений и философствований. Оно прячется не в балагане с вывеской «что написано», а в тихом чуланчике, где ножиком на стене выцарапали: «как написано». Хорошо? Плохо? Нет, просто всякий раз по-разному. Когда вы поймете, почему я сегодня пишу так, а завтра иначе, вы станете мной и вырвете мне сердце. А в противном случае…

      И он показал публике кукиш.

      Великий Космос, как же его освистали!

(из воспоминаний Луция Тита Тумидуса, артиста цирка)

      Парадная форма сидела на нём, как вторая кожа. Казалось, он в ней родился. Сукно тонкое, из натуральной