Дурная кровь. Роберт Гэлбрейт

здоровую пищу, принялась за зеленый салат, а Страйк, утолив первый голод несколькими кусками сэндвича с бифштексом и сыром, отправил Ким стандартное электронное сообщение с расценками услуг агентства, после чего сказал:

      – Сегодня утром с Люси расплевался.

      Робин заключила, что скандал вышел нешуточный, коль скоро Страйк завел о нем речь.

      – В пять утра выхожу в сад, спокойно курю, никого не трогаю.

      – Рановато для конфликтов, – отметила Робин, безразлично шевеля вилкой салатные листья.

      – И что ты думаешь: узнаю от сестры, что у нас, оказывается, идет гонка с препятствиями «Кто больше любит Джоан». А я – ни сном ни духом, что меня включили в состав участников.

      С минуту он молча жевал, а затем продолжил:

      – На финишной прямой я ей сообщил, что Адам – змееныш и слюнтяй, а Люк – полный засранец.

      Робин, которая мелкими глотками отпивала воду, поперхнулась и закашлялась. Посетители, сидевшие за соседними столиками, начали оглядываться на женщину, которая задыхалась и брызгала слюной. Схватив со стола бумажную салфетку, Робин вытерла подбородок и слезящиеся глаза, а потом прохрипела:

      – Почему… за каким чертом ты это ляпнул?

      – Да потому, что Адам – змееныш и слюнтяй, а Люк – полный засранец.

      Вода попала Робин не в то горло: все еще пытаясь прокашляться, она смеялась сквозь слезы, но качала головой.

      – Ты совсем обалдел, Корморан, – сказала она, когда к ней вернулся дар речи.

      – Тебе легко говорить: ты не кантовалась с ними целую неделю под одной крышей. Люк сломал мои новые наушники, а потом схватил протез и умчался с ним в сад, поганец мелкий. А у Люси еще хватило наглости кинуть мне предъяву, что, мол, Джек у меня любимчик. Конечно любимчик: единственный нормальный ребенок.

      – Пусть так, но мыслимо ли сказать матери…

      – Я и сам знаю, – угрюмо перебил Страйк. – Позвоню, извинюсь. – (Они помолчали.) – Но какого хрена, – прорычал он, – меня заставляют таскать за собой всю троицу? Тем двоим вообще плевать на армию. «Адам весь вечер плакал, когда Джек вернулся из „Военных комнат“ Черчилля!» Ну ёшки-вошки. Да этот уродец просто обзавидовался, что я Джеку какие-то мелочи купил, вот и все. Послушать Люси – так я должен каждые выходные с ними валандаться, а они мне по очереди указывать будут: сегодня в зоопарк, сегодня, мать твою, на картинг – и все хорошее, что связывало нас с Джеком, пойдет псу под хвост. Да, к Джеку я прикипел, – выговорил Страйк и, похоже, сам удивился. – У нас общие интересы. Что за навязчивая идея – заставить меня относиться ко всем одинаково? Пусть зарубят себе на носу: они мне не указ. Если я с кем-то в родстве, это не значит, что можно меня оседлать и погонять. Она хочет, чтобы я двоим другим тоже подарки привозил? Хорошо. – Поднятыми руками он очертил в воздухе квадрат. – «Не будь засранцем». Привезу такую дощечку Люку на стену.

      Они накупили в дорогу всякой всячины и продолжили путь. Перед выездом на трассу Страйк извинился, что