Танцующие под дождем. Том I. Лариса Печенежская

у меня возникла ассоциация с фарфоровой статуэткой.

      Длинные, стройные ноги тоже не оставили меня равнодушным, как и нежная кожа персикового оттенка. Словом, на нее было приятно смотреть и глаза мои получали истинное эстетическое наслаждение.

      У неё было широкоскулое, с точеным подбородком лицо, невольно приковывающее к себе взгляд. Особенно глаза, отливающие бархатной зеленью мха, в оправе темных ресниц. Когда она смотрела на меня, они становились необычайно большими, загадочными и манящими. На безукоризненно гладком лбу стремительно взлетали косо вверх две четкие линии бровей.

      Ее пухлые алые губы имели мягкий изгиб. Они постоянно притягивали к себе мой взгляд и провоцировали неуправляемое возбуждение. Особенно красивый рисунок ее верхней губы, которую хотелось втянуть в себя, ласкать языком и слегка покусывать.

      Я никогда не испытывал раньше такого мгновенного физического притяжения.

      У незнакомки был твердый подбородок, гордая посадка головы и движения, полные достоинства и одновременно женственной мягкости.

      Вначале она была очень растерянной, и даже ее приветствие прозвучало как-то неуверенно. Нужна была, конечно, необычайная смелось, чтобы вот так запросто подойти к незнакомому мужчине, не заботясь о последствиях.

      Сначала я несколько опешил, поскольку не планировал провести вечер с гостьей, пусть даже и красивой. Мне нужно было поужинать в одиночестве и найти решение проблем, которые привели меня в этот город и угрожали большими неприятностями. Поэтому несколько назойливое проявление внимания к моей персоне со стороны девушки первоначально вызвало внутреннее раздражение, которое поначалу я умело спрятал за улыбкой. Но внезапно оно прошло, не оставив следа. Иначе и быть не могло: ведь её щеки горели ярким румянцем, блестящие глаза излучали волшебный свет, а ровная, мягкая матовость шеи и плеч, обрамленных изумрудного цвета платьем, придавала ей какую-то необычайную прелесть.

      Маленькое платье на тоненьких бретельках находилось в полной гармонии с зелеными туфельками из мягкой кожи на высоких каблуках. Элегантно одетая, она проявляла в одежде вкус и стиль, что всегда привлекало меня в женщинах.

      И имя у нее было мягкое, женственное. Дайана… ласковая, нежная, милая… и сильная. Именно такие определения напрашивались, когда я мысленно произносил ее имя. Оно полностью отражало ее сущность. Конечно, слишком самонадеянно с моей стороны быть настолько уверенным в своей правоте за столь короткий период нашего неожиданного знакомства, но я чувствовал сердцем, что прав.

      А оно, кстати, очень непривычно отреагировало на девушку: затрепетало в груди, отозвалось какой-то щемящей сладкой болью. Такого раньше у меня не было. Я вообще всегда относился к женщинам с определенной долей цинизма, зная, что их сущность – притворство и алчность. Другие мне как-то не встречались. Словом, все они стервы, зачехленные в шикарные шмотки, обвешанные драгоценностями