Черёмуховый холод. Анастасия Калько, Белла Лестрейндж

хочу больше об этом думать (фотография исчезает, экран гаснет) И вообще ни о чем думать… (чиркает крышечкой по руке. Сцена заливается красным светом)

      Наташа:

      – Да… "Опрометчивой толпе герой действительный не виден"! (отбрасывает крышечку, ложится на койку, свесив порезанную руку так, чтобы ее не было видно из зала, закрывает глаза, лежит, не шевелясь)

      Бряцают затворы. Входит Лена, крупная молодая женщина в форме "березке".

      Лена (с порога):

      – Навицкая! Налегке на выход! Встреча с адвокатом! Навицкая! Эй! (присматривается) Ах япона-мать! (бросается к Наташе, на ходу хватая со спинки стула полотенце, кричит в дверь):

      – Врача в спецблок, быстро! (Поднимает Наташу, усаживает, заматывает ей руку полотенцем):

      – Глаза открой! Эй! Ты что наделала? Чокнутая!

      Наташа (пытаясь отстраниться):

      – Лена, зачем? Не надо было!

      Лена:

      – Ага, не надо! А меня потом за халатность на цугундер? У меня дети маленькие! Я сяду, а с ними что будет?

      Наташа стонет.

      Лена (смягчаясь):

      – Ну что ты? Может еще оправдают. Все перемелется, мука будет.

      Наташа:

      – МУка будет, а не мукА… У них уже и приговор заранее написан, с открытой датой. А я за чужое сидеть не собираюсь.

      Вбегают врач и медсестра. Суета. Наташу укладывают на носилки, несут к выходу.

      Лена (идет рядом):

      – Ты, это… Брось. Грех на душу не бери. Может еще образуется как-то.

      Наташа:

      – Спасибо, Лена, что подбадриваешь. Извини, подвела тебя (в сторону): Только у меня, похоже, ничего само не образуется. Если буду просто сидеть и ждать, справедливости я не дождусь.

      *

      По авансцене проходят Ефим Коган и Виктор Уланов.

      Коган (в смартфон):

      – Да, статья о доведении до самоубийства. Мировое сообщество следит за этим кейсом. Огласка неизбежна. Да, соблаговолите разобраться, кто виноват!

      Виктор (в сторону):

      – Что же ты натворила, Ната? Зачем?

      *

      Камера Наташи.

      Голос за сценой:

      – Февраль 2015 года. Москва.

      Фотографии и газетные заголовки на экране.

      Голос за сценой (читает их):

      – Наталья Навицкая отказалась прекратить голодовку! Десантница требует доследования! Адвокат Навицкой, Ефим Коган: "Наталья слабеет, но полна решимости". Врачи ФСИН обеспокоены ухудшающимся состоянием Навицкой! В ответ на продление ареста до августа Навицкая отказалась от капельниц и инъекций!"

      Наташа полулежит на койке, листает газеты. Брюки и футболка ей очень велики. Ноги прикрыты одеялом.

      Входит Лена, кладет рядом с ее подушкой несколько вскрытых конвертов.

      Лена:

      – Почта.

      Наташа (забирает конверты):

      – Спасибо.

      Лена:

      – Не передумала?

      Наташа:

      – Нет.

      Лена:

      – Вот, почитай, что умные люди о твоем решении пишут! (выходит; брякают затворы)

      Наташа (перебирая конверты):

      – Как