Наследство черной вдовы. Надежда Игоревна Соколова

я поднялась и вышла из зала, прихватив с собой пакет. Тянуть дальше смысла не было.

      – Лучше в кабинете, – раздался за моей спиной голос военного, когда я шла по коридору, – из твоей спальни уже убрали все письменные принадлежности, а ответ писать необходимо.

      Я кивнула и, следуя за своим спутником, зашла в небольшую, но довольно светлую комнату без окон. Сдержав порыв отыскать источник энергии (факелов на стенах не имелось), я села в глубокое удобное кресло за столом, положила на лакированную поверхность пакет, начала аккуратно развязывать узел под печатью.

      – Селенира, – укоризненно покачал головой военный, – я понимаю, что ты намеренно тянешь время, но лучше воспользуйся ножом из ящичка и срежь печать.

      Я покраснела. Кто б еще сказал мне, жительнице совершенно другого, технически продвинутого мира, что печати надо срезать.

      В ящичке под столешницей и правда оказался миленький дамский ножичек с длинным лезвием и деревянной рукояткой, инкрустированной изумрудами.

      Пара взмахов – и печать отделена от упаковки. Вытаскивала и раскрывала я письмо дрожавшими руками.

      «Нашей дражайшей кузине, герцогине Селенире Ломарской.

      Нам стало известно, что вы недавно в очередной раз овдовели, но так и не смогли войти в интересное положение. Надеемся в ближайшее время увидеть вас в нашей столице, Артонии.

      Император государства Горнар Иридий Третий,

      Лето две тысячи двадцать шестое от Великого Переселения».

      Дата. Подпись. Красивый почерк. Твердый. Сразу видно – тот, кто писал письмо, знает, чего хочет. И как красиво заменил слово «беременность». Не вошли в интересное положение. Интересно, он и в реальной жизни подобными оборотами…

      – Селенира?

      Я вздохнула, медленно подняла взгляд на военного.

      – Я вижу, ты не в том настроении, – на удивление мягко проговорил он, – давай мне бумагу и перо. Я напишу, ты поставишь печать.

      Благодарно кивнув, я наблюдала, как на письмо с твердым почерком пишется ответ с подобным же почерком.

      Заполучив бумагу, я отодвинула тот же ящичек, в котором раньше видела золотое кольцо-печатку, и с размаху поставила «подпись».

      – Селенира, – недовольно покачал головой военный, – ну что за детское поведение. Личным надо было, не родовым.

      Личным. Знать бы еще, где его искать…

      – И так сойдет, – небрежно дернула я плечом. – Что дальше?

      – До конца дня у тебя свободное время. Надеюсь, больше мы за одним столом с артарами сидеть не станем.

      С кем? Я с трудом удержалась, чтобы не спросить, кто такие артары. Нет, понятно, что так назвали гонца и врача. Но что значит это слово?

      Именно об этом я и размышляла, когда, поднявшись по лестнице, шла по коридору в свою комнату, снова со служанкой. Отпустив девушку на середине пути, я хотела было направиться в библиотеку, но у судьбы на меня оказались другие планы.

      – Девка, – какое знакомое обращение. – Я с кем говорю?!

      – Меня зовут