Аданешь. Владимир Анин

сигаретой в зубах. Он полулежал в кресле, в руке у него был стакан, наполненный до половины желтоватой жидкостью. Мужчина посмотрел на меня мутными глазами, то ли не понимая, то ли не расслышав вопрос.

      – Как мне найти Семена, водителя консула? – прокричал я, наклонившись как можно ближе.

      Мужчина еще некоторое время молча смотрел на меня, потом громко икнул и показал стаканом в угол, где в таком же кресле, в полусознательном состоянии, развалился молодой, лет тридцати, здоровяк. Одет он был прилично и, в противоположность моему первому собеседнику, аккуратно застегнут. Потное неподвижное лицо и остекленевший взор говорили о том, что он основательно пьян. Взмокшие, коротко стриженые волосы стояли торчком, в руке – пустой стакан.

      – Семен, добрый вечер. Меня зовут Александр. Мне надо с вами поговорить.

      – Завтра, – еле шевеля губами, ответил Семен.

      – Простите, но дело не терпит отлагательства, – сказал я и, наклонившись, шепнул ему на ухо: – Речь идет о Наталии Романовой.

      Семен вздрогнул, резко побледнел и испуганно посмотрел на меня; взгляд его сразу просветлел, приобрел осмысленность.

      – Не бойтесь, я пришел, чтобы помочь. Я только что общался с консулом. Вы бы могли уделить мне несколько минут?

      Семен брякнул стакан на журнальный столик, кое-как вытащил себя из кресла и, покачиваясь, пошел к выходу. По дороге он свернул в комнату с двумя нулями на двери и вернулся оттуда через минуту уже значительно посвежевший.

      – Идем, – буркнул он и вышел на улицу.

      Семен направился прямиком к дому консула, постучал в дверь и около минуты о чем-то оживленно беседовал с Романовым. Потом вернулся и знаком позвал меня за собой. Мы спустились по небольшой лесенке в кромешно-темный сад и сели на лавочку, с трех сторон окруженную густым кустарником. Семен шепотом стал рассказывать обо всем, что произошло в тот злополучный день двадцатого августа, стараясь не упустить ни одной детали.

      Из рассказа Семена я понял, что дочка консула та еще штучка, капризная и с гонором. В то утро она вдруг захотела ехать в «Бембис». Консул был сильно занят, а его жена, служащая при посольстве, тоже должна была идти на работу. В результате Романов попросил Семена свозить Наташу в магазин и помочь ей сделать покупки. Но Наташа на этом не успокоилась и пожелала посетить маркат. Целый час она таскала Семена по рынку, придирчиво выбирая одежду. Наконец, несносная девчонка нашла то, ради чего, собственно, она сюда и приехала – джинсы «Ли» (хотя, скорее всего, это была подделка), – и велела Семену сторожить сделанные до этого покупки, а сама отправилась в импровизированную примерочную. Когда по прошествии десяти минут Наташа так и не появилась, Семен забеспокоился и попытался объяснить продавцу, что пора бы девочке уже выйти. Тот, видимо, тоже заподозрил неладное и, подойдя к примерочной, стал тихонько звать: «Мадам?» У них все женщины «мадам», независимо от возраста, эфиопы просто не в состоянии выговорить «мадемуазель». Семен, бросив пакеты