Мама для наследника дракона. Алиса Квин

отвлекла меня.

      – Ты видела? – я повернулась к матери.

      Та недоуменно выгнула свои идеальные брови, фыркнула нечто нечленораздельное по поводу моего психического здоровья и отвернулась.

      Если раньше я могла списать эту вспышку на отражение солнечного света на чем-то, то теперь была уверена в том, что это был какой-то луч, словно гигантский прожектор блуждал в поисках… чего? Какое-то странное чувство шевельнулось в груди. Я отпрянула от окна и прижалась к спинке сиденья. Ладони вспотели, а по спине пробежал холодок.

      Клиника, в которой заведовала мамина подруга, располагалась в престижном районе города и походила больше на санаторий, чем на больницу.

      – Между прочим, весьма дорогое удовольствие проходить здесь лечение, – не преминула напомнить, как дорого обходится ей мое содержание, маменька, когда мы вышли из машины.

      Я промолчала. Нет смысла ей отвечать и что-то объяснять, все равно не поймет. Приняв мое молчание за согласие, мама повела меня внутрь. Потянулись томительные минуты ожидания в коридоре перед закрытой дверью главврача, за которой Инесса договаривалась со своей подругой насчет меня. Я в кровь кусала губы, пару раз порывалась просто убежать, но уговаривала себя остаться.

      – Элеонора, – мама возникла на пороге приемной, – войди!

      Она стояла с таким царственным видом, как будто делала одолжение одним лишь только своим желанием со мной разговаривать. Ну, вот и все. В висках застучали сотни молоточков, а к горлу подкатила тошнота. Я встала на ноги, зажмурилась, привычно пережидая приступ головокружения, затем закрыла рот руками и рванула к туалету.

      – Господи… – вздохнула мама, но мне сейчас было не до ее мнения.

      Позже, я, умывшись холодной водой и слегка придя в себя, старалась унять дрожь в руках и слушала Любовь Михайловну. Она задавала вопросы, я рассеянно отвечала, та записывала ответы в карточку.

      – Как часто у тебя такие приступы? – внезапно спросила женщина.

      – Каждый день, – ответила непослушными губами.

      – Только по утрам? – немного снисходительно улыбнулась доктор.

      – Нет… несколько раз в день.

      Любовь Михайловна нахмурилась, бросила взгляд на маму, та, в свою очередь, скорчила недовольную мину.

      – Пройдем в смотровую, – доктор повела меня по белому унылому коридору, сказав маме ждать в кабинете. Инесса была недовольна, но женщина оказалась непреклонна, сказав, что она должна с пациенткой побыть с глазу на глаз.

      – Раздевайся, – приказала Любовь Михайловна и кивнула на кресло.

      Это заняло несколько минут. Меня осмотрели, велели одеваться.

      Я все раздумывала, как начать интересующий меня разговор, но доктор сама заговорила со мной:

      – Избавляться от ребенка ты не хочешь, – не спросила, скорее, подтвердила собственную догадку.

      – Не хочу! – возможно, грубее, чем следовало, ответила я.

      – Но ведь ты понимаешь, что Инесса пойдет на все, чтобы добиться своего?

      – Понимаю.

      – Зачем