Басурманин. Крылья каарганов. Милена Миллинткевич

лишь изредка покрикивали, бросаясь друг на друга. Рычали, скрипели зубами, сверкали гневными взглядами.

      Трижды Силыч желал остановить битву. И трижды ему казалось, что Дамир отступал. Всякий раз, когда рука хана, сверкая саблей, взлетала над головой, сотник хватался за меч, готовый броситься на подмогу. С тревогой он косился на Усмана. Тот тоже сжимался и хватался за саблю, когда хан начинал брать верх. Он явно готовился кинуться на него и закрыть князя собой или оттащить в сторону яростного степняка.

      Засмотревшись на Усмана, Силыч пропустил тот миг, когда Дамир стал теснить Владу к торчащему из земли корневищу. И не успел сотник подумать, что Влада споткнётся и упадёт на спину, как и её брат когда-то, Дамир бросил саблю под ноги Владелине.

      – Твоя взяла, княже! – коснувшись груди и склонив голову, прохрипел он.

      Тяжело дыша, Влада глядела на хана с нескрываемым раздражением:

      – От битвы лытаешь12, Дамир?

      – Не гневайся, княже! – поднимая саблю, он старался говорить тихо, желая потушить пламя недовольства любимой. – Не желал тебя ранить.

      – Я велел в полную силу биться, а ты…

      Силыч подошёл к Владелине и положил ей руку на плечо:

      – Княже, Дамир прав. Как ему супротив тебя биться в полную силу, ежели он клялся верно служить, да клинка на тебя и народ твой не обнажать?

      Владелина покосилась на Усмана. Тот лишь кивнул соглашаясь:

      – Ты, княже, и вправду противник отважный! Ловкий, сноровистый! С таким в бою нелегко сладить. И хану непросто пришлось, я-то его не раз в бою видал. Но и битва была не за жизнь, а лишь забава. В кровавом поединке тебе супротив него не выстоять. Да и никто из воинов кыпчакских, что многие битвы с ханом прошли не отважатся супротив него выйти. Не сыскать равного по силе хану Дамиру!

      – То ты лишку хватил, Усман! – ухмыльнувшись, замотал головой Силыч. – Хан твой воин знатный, коли сам Джамбулат от него бежал. Токмо на сей раз он пострашился в полную мощь перед князем предстать.

      Силыч взглянул на хана. Тот смотрел на лошадей, словно его те речи и не касались. Влада подошла и встала перед ханом:

      – Усман верно говорит?

      – Верно! – вскинув голову, тихо заговорил Дамир. – Ежели я призову духов, дабы в полную силу биться, то никому предо мной не устоять. А и не призову, в пылу битвы не отступлю, покуда враг повержен не будет. Чтобы меня остановить, придётся меня убить. Но покуда не сыскался воин равный по силе. Был один. Улубий. И тот от моей руки пал.

      – Коли так, ворогам, что на подступах к Рязани бродят, худо придётся. И коли хан столь силён, то не убоится же он супротив меня выйти? Я на голову выше и в плечах вдвое шире хана буду, да и бить стану вполсилы.

      Дамир покосился на сотника:

      – Мы в становище не для забавы ехали, Артемий Силыч! – попытался он уйти от сражения.

      Но Силыч уже выхватил меч и поигрывал тяжёлым клинком, что веткой ракиты.

      – Ну, нет! Ты тут силушкой похвалялся, так покажись!

      Дамир поглядел на Владу, Усмана, Силыча и отвернулся. Сделав

12

Лытать – уклоняться, отлынивать.