Апокалипсис в шляпе заместо кролика. Книга вторая. Игорь Анатольевич Сотников

к длинным монологам, – его рамки внимания ограничены пяти, семи минутами, – и поэтому он (слушатель) начал проявлять рассеянность и всё больше поглядывать на кружки перед собой.

      И Ной, уловив этот ход мыслей своих слушателей, решает подвести черту в своём рассказе.

      – Ну а наша реальность – это наше невежество. – Заявляет Ной. А вот это его утверждение отдаёт достаточной новизной, взбодрив внимание слушателей. – И лучше…Да не лучше, – поправляет себя Ной, – а человеческий мир, вместо того чтобы себя понимать и изучать до истинности знаний, переключился на объяснение себя интерпретацией понятий, что такое хорошо, а что такое плохо. И теперь иллюзионизм – это новый инструмент очевидности человека. И здесь нет ничего уж такого странного и сверхъестественного. К тому же аморальные законы, как и законы морали, имеют право на своё сосуществование, как хотя бы другой полюс притяжения. Да и списывать со счетов нельзя то, что они основоположены в нас. И вот от них мы и будем отталкиваться в познании нашего мира. – На этом месте поставил точку Ной в своём рассказе, резко схватив со стола кружку, наполненную до краёв крепкого состава жидкостью, а как показалось и притом уверенно, сидящему по соседству с Ноем гражданину упитанной наружности, то этот Ной в своём злоупотреблении их доверием не знает никаких моральных границ и пределов, и он не только вырвал из контекста их понимания его много всякого, а плюс ко всему этому вырвал у него из рук его кружку, к которой он было потянулся.

      Но уже поздно и Ной к полнейшему восхищению всех людей вокруг, с долей зависти, конечно, залпом опрокидывает в себя содержимое кружки, затем звучно её ставит на стол, окидывает взглядом взволнованные лица своих слушателей, и со словами: «Я пошёл», оставляет всех за столом сидящих людей без себя. Дальше за столом настаёт задумчивая пауза, где сидящие за столом люди пытаются что-то про себя сообразить.

      – Это кто был? – обращается с вопросом к своему соседу гражданин испитой наружности, но при этом не утерявший в себе особый шарм, на который так и клюют бессодержательные дамочки.

      – А ты разве его не знаешь? – с долей сомнения спрашивает сосед гражданина с шармом в лице.

      – Нет. – Удивляется в ответ гражданин с шармом в себе. – Я думал, что ты его знаешь.

      – Теперь мне понятно, – с тяжким вздохом говорит упитанный гражданин, с трагизмом во взгляде поглядывая на свою опустошённую даже не Ноем, а самозванцем кружку, – кто он такой на самом деле есть. – И такая информативность упитанного гражданина насчёт Ноя, переводит всё внимание людей за столом в его сторону, и в их лицах красноречиво читается один на всех вопрос: Кто?

      – Вот кто! – заявил с надрывом упитанный гражданин, выставив вперёд руку, с кулаком на острие, где он ещё при этом её перехватил другой рукой в сгибе локтевого сустава. И понятно, что такой его ответ трудно читаем из-за своей многозначимости. Но он и не думает удовлетворять никого за этим