Приключения Мишки в Тонком Мире. Червоточина. Николай Иванович Липницкий

и беспомощным. Только сейчас Миха заметил, что наступило утро. Звёзды растаяли, а по синему небу ветер, словно пастух, гнал белые кучерявые облака.

      Мишка ещё раз огляделся. Никого рядом. Даже шарика этого не видать. Интересно, дракон его забыл оставить, или этот шарик где-то прячется, пока в нём нужды нет? В животе заурчало. Ну да, утро. Пора завтракать. Ещё бы умыться. Миха посмотрел по сторонам. Ни речки, ни ручья поблизости. Только склон холма, поросший невероятно мягкой, изумрудной травой, и тёмная полоска леса вдали. Значит, придётся, пока, походить неумытым. Мишка развязал торбу и посмотрел внутрь. Фляга, обшитая кожей, внутри что-то булькает. Он выдернул пробку, принюхался, а, потом, сделал маленький осторожный глоток. Вода. Обыкновенная вода. Возник соблазн умыться из фляги, но Миха, подумав, отказался от этой идеи. Воды не так много, а, скоро ли на пути встретится ручей, какой-нибудь, неизвестно.

      Что там ещё? Завернутый в чистую тряпицу круглый хлеб, ещё в одной тряпице мясо, нарезанное тонкими полосками, и несколько кругов колбасы. О! Кусок окорока! Несколько луковиц, картошка на самом дне, огурцы… Голодным он, точно, не останется. Отломив кусок хлеба, Мишка принялся жевать, откусывая прямо от кольца колбасу. Нож был, конечно, он его видел в торбе, и, можно было отрезать, но так вкуснее. Всегда мечтал, таким образом, колбасу кушать. Да и, много ли той колбасы он ел в своей жизни? Кружочек по праздникам? И то, та колбаса была рыхлой и невкусной. То ли дело, эта. Просто объедение!

      Утолив голод, Мишка сложил всё обратно в торбу и закинул её за спину. Только нож оставил. Надо бы рассмотреть его обязательно. Он потянул за роговую рукоять, заканчивающуюся навершием из какого-то жёлтого металла в виде клюва. Из плотных, толстой кожи, ножен показался клинок. Миха мало, что, понимал в оружии, но нож ему понравился. Прямо, маленький меч. И в руке ухватистый. Скорее, ради любопытства, он провёл им по траве и с удовлетворением смотрел, как осыпаются срезанные лезвием травинки. Острый. Быстро приладив нож на пояс, Мишка встал, осмотрел себя и сам себе понравился. Эх, жаль, зеркала нет. Со стороны бы на себя глянуть. Боевой вид получился.

      Зов никуда не делся и постоянно висел над ним, словно тупая зубная боль, которая, вроде, и терпима, но ноет и ноет. Он спустился со склона и пошёл к лесу, видневшемуся вдали. Почва под ногами становилась всё более сырой, а, потом, вообще зачавкала при каждом шаге. Сквозь траву стала проглядывать вода, и Миха понял, что оказался на болоте. Лес, при ближайшем рассмотрении, был зарослями высокого кустарника, кривых чахлых деревьев и камыша. Зато земля пошла на подъём, и почва стала, кажется, суше. Вовремя, а то, уже, в ботинки промокли. Просушить бы, как-нибудь. Куда сейчас идти, Мишка, даже, не представлял. Прямого пути, похоже, нет. Так не мудрено и в трясину угодить. А, как это болото перейти безопасно, он не знал. Горький комок подкатил к горлу, и Миха уселся на осклизлую корягу и заплакал.

      – Ш-ш-ш! – раздалось из кустов откуда-то слева. – Ш-ш-ш!

      – Ой! – вскочил на ноги парень, испугавшись, что где-то неподалёку лежит змея.

      – Ш-щ-ш, тебе говорю! – опять раздалось из кустов. – Пригнись!

      – Ты