Либретто. Илья Максимович Фролов

губами Вадим. – Я ему ёбну…

      Даня ответить не успел, как вдруг, «крутой пацан» наносит удар Вадиму в грудину, но получает «блок» и ответный хук справа. Развернувшись вокруг своей оси, сержантик приземлился на жопу, притулившись к стене. Если бы ни эта стена, он бы лег пластом. У курящего «деда» выпала сигарета изо рта. От неожиданности и такой дерзости «молодых» на мгновение и «Башкир» впал в ступор. Но это длилось всего секунду…

      – Ах ты салага ебучая, – прорычал он и кинулся на Вадима, тут подключился Лёха, но смазал удар по этому мелкому и скользкому гавну. Зато Данькин хайкик достиг цели и уложил «башкира» на пол. На повал. Курильщик ломанулся из казармы что было сил. Наверно, за помощью, но догонять его не стали. Вместо этого толпа ребят, которые боялись и были избиты, затаптывали боксера, которой едва очнулся и тут же получил шквал новых ударов по себе. «Башкира» сгреб в охапку Илья и понес в туалет окунуть в «очко» головой.

      Только пятеро просто стояли и наблюдали за этим всем затравленными глазками.

      – Поучаствовать не желаем? – Пригласил их Вадим. – Что, блять, ссыте? Или нравится быть подтерашкой всякому гавну? – Но они только взгляды опустили и не ответили. – Ну ладно. Будте… Похеру мне на вас. Эй! – крикнул он разбушевавшимся духам. – Не убейте его!

      На полу лежало раздавленное, но живое тело бывшего мучителя. Другая группа, «опускавшая» «башкира», возилась с ним в туалете. Он пришёл в себя и вопил из туалета, как резаный, но было поздно сначала угрожать, а затем и молить о пощаде.

      Даня побежал в туалет прекратить всё это, но пацаны уже выходили:

      – Он жив?

      – Живой. Доигрался…

      – Трибунал нам не нужен. Надо, чтобы они могли ходить и говорить, – сказал Данька и в этот момент послышался топот нескольких десятков ног на лестнице: это «старики» подняли своих «слонов» – рябят на полгода младше себя сроком службы на разборки.

      – Воины! – Крикнул Вадим. – К бою!!!

      И все, как один, с табуретками в руках выстроились у входа в роту. У кого снимались кроватные поручни в изголовьях или в ногах – сняли и их.

      Толпа из человек двадцати завалилась в роту и остановилась на входе. Они «вооружены» были теми же предметами. Какое-то время бойцы пялились друг на друга, никто не решался ринуться в бой первым. Тишину прервал тот самый старослужащий, который убежал за помощью:

      – Хули вы стоите, идиоты! Прибейте их! – Заорал он.

      Но никто не тронулся с места… Вид решительно настроенных, с табуретками в руках, не собирающихся отступать «молодых» ребят, остудил боевой пыл «слоников» – в конце концов все они были «одной крови», все натерпелись беспредела и безнаказанности от этих олухов и, конечно же, никому не хотелось подставлять свою морду за них. Одно дело запугать какого-то несчастного «духа», одного и без «оружия», затравленного и уже заведомо сломленного, другое же дело противостоять прочному костяку и хорошо организованной и бесстрашной группе. Как бы то ни было, то, что произошло, произошло впервые