Пламя. Виктор Романов

на поверхности чужой планеты в окружении города – столицы всей Галактики.

      Раньше успокаивающим фактором для Ари было то, что в Большом городе у него нет ни малейшего шанса повстречать огромных крылатых тварей, название которых он всегда переводил на русский как драконы, по ассоциации местных деревьев с дубами. Законы Большого города запрещали принимать в его черте любую другую форму, кроме человека. Драконы в толпе были неотличимы от людей.

      Сейчас, когда Ари понемногу привык к новому миру, к тому, что драконы, в сущности, те же люди, ему очень хотелось посмотреть, как человек способен вмиг превратиться в пятисоткилограммового дракона и взмыть к небесам. Но в Большом городе летать запрещалось даже машинам. Делалось это, чтобы избежать воздушных катастроф, поэтому все летательные аппараты дожидались своих хозяев на многоуровневых парковках космопорта.

      Ари вспомнил, как удивился, когда неуклюжий толстяк с их факультета сообщил ему и Ольге, что он дракон. Конечно, сначала они ему не поверили, но тот предъявил документы, где в разделе «национальность» было написано: дракон, разновидность – ангрийский.

      – Я в дракона ни разу в жизни не превращался, – смущенно говорил толстяк людям, которые буквально засыпали его вопросами о великом даре быть драконом от рождения. – Для этого надо много тренироваться, чтобы другое тело слушалось тебя так же, как человеческое, а мне это ни к чему. Я ученый и натуральными полетами не увлекаюсь. Ангрийские планеры на солнечных батареях летают куда быстрее, чем ангрийские драконы, поэтому я предпочитаю пользоваться транспортом…

* * *

      Ари нажал кнопку, и стол с недоеденным ужином исчез в стене. Его комната в общежитии была очень маленькой, чуть больше совместного санузла родительской квартиры в Орле, но неудобства от этого он не испытывал. Во-первых, вся мебель была встроенной в стены и возникала только при ее необходимости, не занимая ценного пространства. Во-вторых, его комната соприкасалась с внешней стеной здания и, благодаря этому, в ней имелось самое настоящее окно. В-третьих, из окна комнаты на нижнем уровне можно было любоваться дубами не с головокружительной высоты окон аудиторий, а так, словно живешь на третьем этаже земной пятиэтажки.

      Ари выглянул в окно и скоро высмотрел во дворе Ольгу, о чем-то жарко дискутирующую с группой китайцев. Ольга тоже была из России, из Москвы. Сюда она попала с кафедры теории относительности физического факультета МГУ. Она была высокой и хорошо сложенной. Внешне Ольга походила на молодого Альберта Эйнштейна, несмотря на противоположный пол и отсутствие усов. У нее были коровьи глаза, в которых отражалась мягкость и в то же время невероятная решительность, большой нос картошкой, и даже ямочка на подбородке, в точности как у Эйнштейна. Впрочем, сочетание этих черт на девичьем лице смотрелось довольно мило. Когда Ольга намекала на внешнее сходство одного физика с другим, это производило впечатление на землян. С Ольгой было интересно общаться, но москвичка, вопреки всем стереотипам о женской