Восхождение к власти: Падение «ангелов». Степан Витальевич Кирнос

эту веселуху!?

      – Яго! Это ты, брат?! Отзовись!

      – Да, брат!

      – Что там у тебя!?

      – Веду огонь, либеральные черти нас прижали со всех сторон! В третьем квадрате просто ад!

      – Немедленно отходи на оборонительную позицию!

      Яго сейчас был бы рад ответить, но его прижала очередь из тяжёлого пулемёта, скосившая часть укрытия – пыль от каменных наспех собранных нагромождений осыпала его, а пули просвистели над головой. Все они на окраине города, находящегося в лапах врага, и осколки разбитых зданий стали щитом для полуроты от противника. Второй щит – искорёженный огромный десантный вертолёт, объятый языками пламени, ставший защитой от неприятеля, наступающего из выжженных полей перед городом.

      – Брат! – доносится крик из рации.

      Бой вокруг Яго становился все жарче. Огонь орудийных расчётов Рейха, вой двух ротных миномётов возле командира и постоянное стрекотание звонких пуль оглушает. Враг наступает с севера и юга, а небо закрыто дронами и ЗРК Директории Коммун, до которых Рейх так и не добрался.

      Из тумана, навеянного бойней и разрывами десятков снарядов, со стороны поля проступили массивные фигуры, объятые в железо и несущие орудия, смахивающие на латников апокалипсиса. Пять воителей неспешно шагают по полю боя, подходя на расстояние удара, где смогут сравнять бойцов ордена с землей.

      – Кто это!? – прозвучал крик одного из воинов, отстреливающегося в сторону поля. – Кто?

      Яго молчит, предчувствуя ответ, который рождается в сознании. «Кем им быть, если не элитой… забойщики, сеющие смерть, выдернутые с фронта ради нас. Какая же честь!» – пронеслось в уме.

      Под командованием Яго осталось сорок два бойца, отчаянно сопротивляющихся зубьям капкана, в который они попали. Отряд сомкнул плотное кольцо у разбитого вертолёта, ожидая неминуемой смерти, ведя сражение.

      «За что же мы сражаемся. Этот чёртов мир не достоин тех смертей, которые были за три дня этой бойни… проклятый мир и чокнутый Рейх».

      Яго подавил мятежные мысли и отдал приказ, пытаясь перекричать оглушающий кошмар войны:

      – Матиас, сколько у нас лазпушек?!

      – Всего одна… на три выстрела, господин капитан!

      После ответа, Яго снова подключился к рации:

      – Брат, нас на долго не хватит. Нас прижали поганцы. Если помощи не будет, будешь со мной на могилке общаться!

      – Держите оборону! – не зная, что ещё сказать, закричал Данте. – Мы выступаем!

      Пять солдат синхронно открыли огонь и их оружия, смахивающие на вытянутые трубы, разрезали пространство ослепительными копьями света, прошившими всё вокруг. Один из солдат Рейха упал на землю, и из его груди донеслось зловоние плавленой брони и резиновых проводов, а вместо сердца зияет одна большая дыра.

      – Держитесь, сколько сможете, мы идём, – после этих слов связь оборвалась, когда лихая пуля угодила в рацию и разнесла её на клочья, и Яго вместе с бойцами остался один на поле боя.

      «Конец!» – поразила ум Яго печальная