Держава богов. Н. К. Джемисин

меня трясло. Я скрестил на груди руки, чтобы они не заметили их дрожи.

      – Ну… Ладно, короче. Если вы на самом деле хотите… в смысле, дружить… в общем… я, пожалуй, согласен.

      Они прямо засияли и приблизились, ерзая на коленках.

      – В самом деле? – спросил Дека.

      Я передернул плечами, усиленно изображая беспечность, и сверкнул своей знаменитой улыбкой.

      – Мне это не повредит. Вы всего лишь смертные… – Докатился до побратимства со смертными. Я тряхнул головой и рассмеялся, спрашивая себя, почему меня так напугала подобная безделица. – Нож кто-нибудь захватил?

      Шахар закатила глаза с царственным раздражением:

      – Ты же можешь создать его.

      – Боги благие, я лишь спросил…

      Я воздел руку и сотворил нож. Точно такой же, как тот, которым она пырнула меня в прошлом году. Ее улыбка погасла, она слегка отпрянула при виде ножа, и я понял, что сделал не лучший выбор. Сомкнув ладонь на рукояти, я изменил нож. Когда я распрямил пальцы, в моей руке оказалось изящное изогнутое лезвие с рукояткой из лакированной стали. Шахар неоткуда было знать, но я сотворил точную копию ножа, который Чжаккарн сделала для Йейнэ, когда та жила в Небе.

      Увидев изменившийся нож, Шахар успокоилась, и от благодарности на ее лице я сразу почувствовал себя лучше. Я был несправедлив к ней. В будущем я сильнее постараюсь, чтобы это исправить.

      – Дружба может продлиться дольше, чем детство, – тихо сказал я, когда Шахар взяла нож. Она помедлила, с удивлением глядя на меня. – Так бывает. Если друзья продолжают доверять друг другу, взрослея и меняясь.

      – Это же просто, – хихикнул Дека.

      – Нет, – возразил я. – Непросто.

      Он перестал улыбаться. Что касается Шахар… Было в ней какое-то врожденное понимание жизни. Пожалуй, начала уже соображать, что это вообще значит – быть Арамери. Ей недолго осталось быть моим другом.

      Я протянул руку, коснулся ее щеки, и она моргнула. Но потом я улыбнулся, и она заулыбалась в ответ, на миг став застенчивой, словно Дека.

      Вздохнув, я протянул им руки ладонями вверх:

      – Что ж, валяйте.

      Шахар взяла мою ближнюю руку и подняла было нож, но потом нахмурилась:

      – Мне палец резать? Или ладонь?

      – Палец, – сказал Дека. – Датеннэй говорил, так скрепляются клятвы на крови.

      – Твой Датеннэй идиот, – отрезала Шахар с категоричностью старого спора.

      – Ладонь, – сказал я. Не потому, что так было правильно, а просто чтобы прекратить перепалку.

      – Так ведь кровь, наверное, вовсю потечет? И больно будет.

      – В том и смысл. Что толку в клятве, если она тебе ничего не стоит?

      Шахар поморщилась, но потом кивнула и приложила лезвие к моей коже. Ранка, которую она мне нанесла, была до того неглубокой, что скорее щипала, чем болела, а кровь и вовсе не потекла. Я рассмеялся:

      – Режь как следует! Забыла? Я же не смертный!

      Она недовольно посмотрела на меня, но потом резанула поперек ладони – быстро и действительно