Снежок тотального уничтожения. Алена Вьюжина

в зачуханной электричке!

      – Спасибо, у меня все хорошо, – попыталась улыбнуться я, но вышло довольно криво и жалко.

      Ну зачем, зачем я еду на это Мирочкино мероприятие? Чего бы там ни намечалось, я явно буду там не ко двору. Не вписываюсь я в ее окружение!

      Я с тоской оглядела свои голубые джинсы и тунику. Светлый деним делал ноги еще толще, а свободная размахайка из псевдо-шелка вовсе не скрывала лишние килограммы. Ну куда, куда я еду? На всеобщее посмешище?

      – Садись в электричку и езжай по направлению к Каланчевке, – распорядилась вчера Мирочка по телефону.

      Ну, еду. А дальше куда? Об этом я почему-то забыла спросить. Конечно, можно позвонить подруге, когда приеду к трем вокзалам. Но почему, почему у меня все не слава богу!

      Слезы уже стояли в глазах и были готовы вот-вот вырваться наружу.

      Нет уж, не буду тут ныть и позориться перед симпатичным отзывчивым дедулей! Но тут, как назло, нахлынули воспоминания о вчерашнем позднем вечере.

      Сергуня был в душе, когда мне пришло смс-сообщение. Думая, что это Мирочка забыла что-то сообщить мне, я схватила телефон и только тогда поняла, что ошиблась. У нас с мужем одинаковые трубки, сообщение пришло ему.

      Я не шпионю за супругом, не роюсь в его компьютере и телефоне, но переписку я уже открыла.

      «Мой пушистик, перезвони мне, когда твоя корова заснет. Целую, твоя Зая».

      Ну и как вам подобное?

      Слезы таки прорвали плотину и ничем не сдерживаемым потоком хлынули по щекам, размывая макияж и, струясь вниз по шее, стекали за ворот блузы.

      Наверняка, я была сейчас похожа на мымру с распухшим носом и грязной мордой. Но мне было все равно. Я плакала бурно, даже с некоторым удовольствием, с хлюпаньем и стонами.

      – Дитя мое, не плачьте! – закурлыкал старичок напротив. – Нет такой проблемы, над которой стоит так убиваться и которую нельзя решить. Вот, держите, вытрите свое милое личико…

      Я с благодарностью приняла белый кружевной платочек, трубно в него высморкалась, а потом принялась утирать свое «милое личико», то есть, кошмарную физиономию.

      Дедуля еще что-то щебетал с ласковой и хитрой улыбочкой, но я уже ничего не слышала.

      Сначала я оглохла, потом потеряла способность что-либо видеть. Затем – думать и, наконец, лишилась чувств.

      Какой-то частью своего почти отключившегося сознания я чувствовала, что меня несет куда-то, сквозь тьму. Несет бережно, плавно, покачивая, словно на волнах. Потом осторожно опускает на что-то мягкое, пахнущее древесиной и хвоей.

      И все, больше я ничего не чувствовала…

      – Матреша, просыпайся! – вкрадчивый, тягучий голосок медом пролился в мои уши.

      Я открыла глаза и увидела улыбавщуюся Мирочку с сияющими глазами и, конечно же, с неизменным Снежком под мышкой.

      Я огляделась вокруг. Большое помещение с бревенчатыми стенами, пучки сухой травки по углам, деревянная мебель и, представьте себе, самая настоящая русская печка.

      Ваша