Европейцы (сборник). Генри Джеймс

постороннем.

      – Вы представить себе не можете, как мне это интересно, – сказал он. – Ну а сами вы не признаете этих оснований… этих обязательств?

      – Не уверена… Все очень сложно.

      И, подняв с земли зонтик, она повернулась, как бы собираясь спуститься с холма.

      – Скажите мне вот что, – продолжал, спускаясь рядом, Феликс, – вы склонны согласиться – дать им себя уговорить?

      Гертруда обратила к нему свое лицо, которое почти не покидало серьезное выражение, так отличавшееся от только что не пылкой улыбки Феликса.

      – Я никогда не выйду замуж за мистера Брэнда, – сказала она.

      – Понятно! – воскликнул Феликс, и, не обменявшись больше ни словом, они спустились с холма и подошли к озеру. – Вам, конечно, виднее, – продолжал он, – но, знаете, в общем-то, я не очень этому рад. Если бы ваш брак с мистером Брэндом был уже делом решенным, я в какой-то мере вздохнул бы с облегчением, это развязало бы мне руки. Ведь сам я не имею права за вами ухаживать, так?

      И, задав как бы невзначай этот вопрос, он замолчал.

      – Ни малейшего, – ответила Гертруда быстро, слишком быстро.

      – Ваш отец никогда бы на это не согласился, у меня нет ни гроша; мистер Брэнд, разумеется, человек состоятельный?

      – Наверное, какое-то состояние у него есть, но это не имеет значения.

      – Для вас – безусловно, но для вашего отца и вашей сестры имеет; поэтому, как я уже сказал, если бы ваш брак был уже делом решенным, я чувствовал бы себя свободнее.

      – Свободнее? – повторила Гертруда. – Отвяжите, пожалуйста, лодку.

      Феликс размотал веревку и стоял, держа ее в руке.

      – Я не стал бы тогда отказывать себе в удовольствии и сказал вам то, чего сейчас сказать не могу, – продолжал он, – сказал бы, как я любуюсь вами, не боясь уже, что покажется, будто я притязаю на то, на что притязать не вправе. Я отчаянно бы за вами ухаживал, – добавил он, смеясь, – если бы только знал, что вы ограждены и я не могу вас задеть.

      – Вы хотите сказать, если я была бы помолвлена с другим? Какое странное рассуждение! – воскликнула Гертруда.

      – В этом случае вы не отнеслись бы ко мне серьезно.

      – Я отношусь серьезно ко всем, – сказала Гертруда и без его помощи легко ступила в лодку.

      Феликс взялся за весла и направил лодку к другому берегу.

      – Вот о чем вы все это время думали. Мне так и показалось, что на душе у вас какая-то тяжесть. Как бы я хотел, – добавил он, – чтобы вы рассказали мне про эти так называемые основания или обязательства.

      – Это не какие-нибудь серьезные… настоящие основания, – сказала, глядя на розовые и желтоватые отблески на воде, Гертруда.

      – Тогда я отказываюсь понимать! Нельзя же считать основанием невинное кокетство привлекательной девушки.

      – Если вы обо мне, вы ошибаетесь. Я не кокетничала.

      – Как бы там ни было, вас это тревожит, – сказал Феликс.

      – Сейчас уже не так, как раньше, – ответила Гертруда.

      Он смотрел на нее, не переставая улыбаться:

      – Не слишком-то вы со мной откровенны, а?

      По-прежнему