Дом рядом с моргом. Андрей Хорошавин

по неровностям дороги, но он уверенно держал руль в крепких руках. Она сидела рядом и смотрела пьяными глазами вперёд. «Только бы не ГАИшники», – думал он, хотя и понимал, что в такую погоду их на дорогу не выгнать.

      Они познакомились на свадьбе его друга. Она как-то странно посмотрела на него, и он пригласил её на танец. Потом они протанцевали весь вечер. Она была старше лет на десять, но ещё не потеряла привлекательности и зажгла в его молодом разгорячённом алкоголем сердце огонь страсти. А сейчас они ехали в его машине к ней домой, что бы продолжить веселье. На заднем сидении в чёрной матерчатой сумке гремели бутылки с водкой и шелестели пакеты с закуской, собранной со свадебного стола.

      Оказывается, они жили в одном районе. Её дом находился напротив школы, в которой ему довелось учиться. Фары осветили блестящие от дождя доски забора и чуть покосившиеся ворота. Он бесстрашно покинул машину. Невзирая на дождь, открыл створки ворот и вернулся весь промокший и улыбающийся. Автомобиль въехал во двор, выстеленный досками и, скрипнув тормозами, замер. Она, накрывшись его пиджаком, взбежала по ступенькам на крыльцо и, немного повозившись, отперла навесной замок. Со скрипом отворилась дверь. Он закрыл ворота, выхватил из машины сумку и бросился следом.

      Скинув туфли в прихожей, он вошёл. Пахло квашеной капустой и женскими духами.

      Справа – кухня с печкой, слева – небольшая комнатка со столом и сервантом. За перегородкой большая комната: зал и спальня одновременно. Внимание привлекла широкая кровать, устеленная розовым покрывалом, обшитым белыми рюшами. В его груди всё всколыхнулось.

      – Ты одна живёшь?

      – Да. Муж умер от рака. Дочь в областном центре. Замуж вышла и уехала. – Она рассматривала его и щурилась в свете электрической лампочки. – Ой! Да ты совсем промок. Ставь сумку на стол и снимай всё.

      Она бросилась к огромному шкафу, распахнула дверцу, сняла с плечиков длинный махровый халат тёмно-зелёного цвета и взяла с полки большое белое полотенце. Пока он приводил себя в порядок, она успела переодеться, накрыть на стол и затопить печь. Затрещали дрова. Они, наконец, сели.

      Он прихватил с собой три почти полные бутылки водки, а она сгребла остатки закуски в три полиэтиленовых пакета.

      Он поднял наполненную рюмку.

      – Ну, ещё раз за знакомство?

      – За знакомство, – прошептала она.

      После выпитого, по её лицу снова разлился румянец. Она сидела напротив него, в домашнем жёлтом халатике. Её белая кожа, большая, колышущаяся при каждом движении грудь, округлые в складочку формы и широкие бёдра пробуждали в нём желание. Он наполнял одну рюмку за другой. Она пьянела и всё меньше контролировала себя. Вот она неловко двинула рукой, и верхняя пуговка халата расстегнулась. На фоне молочной кожи показался край тёмного соска. Вот полы халата разошлись, оголив толстые белые ноги и краешек голубых трусиков. Между пуговок виднелись складки пухлого живота, покрытого светлым пушком.

      Она почти ничего не ела, и вскоре её глаза начали закрываться. Со вздохом откинувшись на стуле она, наконец, прошептала:

      – Отведи меня в постель.

      Он поднял её со стула. Она еле стояла на ногах и опиралась на него всем весом. От прикосновения к её телу, кровь ударила в голову. Через зашторенный дверной проём, он провёл её в комнату и уложил на кровать. Она упала на спину и раскинула в стороны руки. У халатика расстегнулась вторая пуговица, и грудь, освободившись из плена, вывалилась наружу.

      Его глаза сверкнули.

      Задыхаясь, он вернулся к столу и налил ещё. Опрокинув рюмку, он наскоро закусил. Из спальни уже доносился её храп.

      Сначала он разделся сам. Потом распахнул на ней халат и стащил трусики. Она развалилась перед ним и храпела, не реагируя на его действия. Содрогаясь всем телом, он навис и погрузился в неё до самого основания. И в этот момент она открыла глаза.

      Её брови взлетели вверх. В глазах застыло недоумение.

      – Вы что делаете?

      Она упёрлась руками ему в грудь, пытаясь сбросить с себя. Но он уже не мог остановиться и только крепче сжал её в объятиях. И тогда она закричала. Громко и надрывно:

      – Помогите! Насилуют!

      Он попытался зажать ей рот, но она укусила его за ладонь.

      – По-мо-оги-ите-е…!!

      – Да замолчи, ты. – Он выхватил из-под её головы подушку, накрыл лицо и прижал. Она задёргалась под ним, но он продолжал толкать. Его движения учащались, она же наоборот сопротивлялась всё слабее и слабее. Наконец она и вовсе затихла, а он зарычал и задёргался, напрягая все мускулы.

      – Ну вот. А ты боялась. – Он снял подушку с её лица и внутри у него всё похолодело.

      Женщина была мертва.

      2

      На часах – начало второго ночи. Печь почти прогорела. Дождь за окном начал стихать. Она всё так же лежала, раскинув руки и ноги в стороны. Её глаза были широко раскрыты, и ему показалось, что она наблюдает за ним. А он сидел и думал. Перед его глазами проплывали страшные картины. Суд, тюрьма и то, что с ним