Игры настоящих мужчин. Юмористические рассказы. Валерий Николаевич Ковалев

пост, где  в окружении светящихся датчиков и мнемосхем скучает  вахтенный офицер, и просим разрешение подняться наверх.

      – Давайте, – значительно кивает  тот головой,  и мы  исчезаем в шахте люка.

      Наверху россыпи звезд, начался отлив и  пахнет морем.

              Сойдя по узкому обводу на трап, мы минуем караульную будку,  с  стоящей у нее «вохрой», с  наганом   в кобуре,   и ступаем на  широкий, заасфальтированный причал.

              Несмотря на  глубокую ночь, завод работает. В  огромных, высящихся вдали цехах,  мерцают вспышки  сварки,  слышны  звон металла, грохот пневмомолотков и урчанье электрокаров.  Родина укрепляет свой ядерный щит.

              Миновав стоящую позади нас в ремонте лодку, мы  подходим к  ярко освещенной коробке дебаркадера. На нем расположены  всевозможные мастерские и  подсобки, в числе которых  шикарная душевая  для  заводских рабочих.

              Отдраив нужную нам дверь, мы спускаемся вниз и попадаем в обширную   раздевалку. В ней, в ярком свете плафонов,  белые шкафчики у переборки,  мягкие маты на палубе и низкие длинные  скамейки по периметру. Из-за неплотно прикрытой двери душевой, слышен шум воды, неясные голоса и выбиваются клубы пара.

      – Во, кто-то уже моется, – говорит Витька и мы раздеваемся.

      Потом я тяну на себя тяжелую дверь, мы переступаем высокий комингс,  и обширная душевая оглашается  пронзительным  визгом.

      Там, в молочном тумане, мелькают несколько розовых тел, в нашу сторону летят мочалки.

      – Ух ты-ы! – восхищенно гудит  Витька, и тут же  получает одной в лоб.

      – Пошли отсюда! – орут из кабинок девицы,   стыдливо прикрываясь руками.

      – Да ладно вам, – утирает с лица  мыльную пену  Витька. – Матрос ребенка не обидит! Ведь так, Валер?

      – Ну да, – отвечаю я, и мы, посмеиваясь,  семеним по кафелю в другой конец душевой.

              Соседки,  что-то бубнят, потом хихикают  и, поддав напоследок пару,  по одной выскальзывают за дверь.

      – Хорошо помыться, мальчики! –  весело кричит последняя.

      – И вам не хворать, – бубнит Витька, намыливая голову.

              Через полчаса, изрядно  напарившись и ополоснувшись напоследок, мы  возвращаемся  в пустую раздевалку,   в изнеможении опускаемся на скамейки.

      – Хорошо, – говорит Витька, тяжело отдуваясь. –  А у нас в Сибири, бабы между прочим, с мужиками моются.

      – Иди ты?! – не верю я.

      – Сам иди, – хмыкает приятель.  –  В деревнях.

              Потом мы обсуждаем забавное приключение, хохочем и направляемся к своим шкафчикам.

      – Твою мать! –  выпучивает глаза Допиро.  Рукава его  робы и штанины, завязаны   мокрыми узлами.То же самое и с моей.

      – Вот сучки, – шипим мы с Витькой, пытаясь  развязать узлы. Но не тут-то было, они затянуты намертво.

              Следующие полчаса,  матерясь и действуя зубами,  мы  все-таки  приводим робы в рабочее состояние, напяливаем  их на себя и спешим назад.

      – Кто