Поцелуй феи. Книга1. Часть2. Иван Сирфидов

и громко. Чтоб все услышали. Что ты мой глашатай. И что просила я тебя предавать всем-всем моё великое почтенье. Что выйду показать себя под вечер, как солнышко почти склонится к лесу. Пройдусь открыто, дабы все меня узрели. Но вот чудес творить наверно не смогу. Я попытаюсь, но скорей всего не выйдет. Им объясняй, что феи не умеют творить счастливой магии публично перед большими толпами народа. Что чудо феи надо заслужить каким-то добрым стоящим поступком, и с ним благоволением богов, что таковы законы волшебства, и от желанья фей то не зависит. Передавай, что я прошу прощения, за то что вероятно не смогу порадовать их взоры чудесами. Но в этом вовсе нет моей вины. Нисколечко. Запомнила, родная?

      – Я всё запомнила и всё всем передам, – уверенно пообещала коза.

      – Спасибо, Шашенька, – Лала приобняла козу, а потом снова погладила по голове. И отступила.

      – Бабушка, – обратилась она к обомлевшей шокированной женщине. – Не хотите ли поговорить со своей козочкой? О чём-нибудь. Сейчас, пока есть шанс. Потом возможно и не будет. Мне Рун немножко запрещает колдовать без значимого повода.

      Бабушка нетвёрдым шагом подошла к козе, опустилась пред ней на колени.

      – Шаша, не обижаешься ли ты на меня? – сдавленным голосом произнесла она с трудом.

      – Нет, совсем нет! – очень по-доброму ласково ответила коза. – Я тебя люблю.

      – И я тебя, – из глаз старушки полились слёзы. – Кормилица ты моя! Подруженька верная! Не больно ли тебе, когда я дою тебя?

      – Нет, вовсе нет, – опять очень тепло уверила коза. – Мне совсем не больно. Даже нравится.

      – Хорошо ли я тебя кормлю?

      – Хорошо. Только… Хлебца бы почаще, – мягко попросила коза. – Очень вкусный.

      – Хлебушек любишь?

      – Да.

      – У нас, Шаша, не всегда бывает хлебушек. Но когда будет, я тебе теперь каждый-каждый раз буду давать кусочек! – пообещала плачущая старушка.

      – Правда? – обрадовалась Шаша. – Спасибо.

      Бабушка обняла её.

      У Лалы на глазах тоже выступили слёзы. Она утёрла их кулачком.

      – А ты что плачешь? – с доброй улыбкой спросил Рун у неё шёпотом.

      – Трогательно очень, – тихо ответила она.

      Рун подошёл к ней и обнял. Так они обнимали. Рун фею, бабушка козу. Наконец старушка поднялась.

      – Пойдём, Шаша. Я с тобой пройду. Присмотрю, чтоб не обижали. Закройся, Рун, за нами понадёжней, – она была в слезах, но уже не плакала.

      Она вышла с Шашей в сени, Рун поспешил за ними. Вскоре раздался скрип засова. Рун вернулся к Лале.

      – А ты всё слёзки льёшь, – улыбнулся он ласково, и снова обнял её. – Ну что ты, милая.

      – Рун, – сказала она растрогано. – Знаешь, феи вот ради этого живут. Ради такого. Вроде и чудо небольшое. А столько чувств хороших пробуждает. В сердцах. Поэтому феи любят ваш мир. За это. У нас, Рун, все привычны к чудесам. Фее трудно такое хорошее пробудить в ком-то столь запросто. Порадуются, да, но не расчувствуются и не удивятся. Совсем другое. Правда, ваш мир жесток. Иные феи, кто тут побывал, потом порою плачут. От воспоминаний. И не рассказывают никому,