Письма к Орфею. Алиса Лунина

в отчаянии рвались к забитому катеру, куда уже никого не пускали. У Маши появилась надежда – может быть, их не посадят? Но Давид помахал кому-то рукой, и по трапу к ним спустились два матроса. С Давидом Маша простилась сухо. А он обнял ее на прощание:

      – Ну же, дочка… Все будет хорошо! Я еще спою на вашей с Герой свадьбе!

      Матросы провели Машу с Ириной на катер. Так Маша и запомнила на всю жизнь – причал, толпа отчаявшихся людей, исчезающий вдали берег.

      Позже она узнала, что уже скоро выехать из Абхазии стало очень сложно, для многих – попросту невозможно.

      Впоследствии она много раз задавала себе вопрос – что было бы с ними, если бы они с матерью остались в Сухуми? Но ответа Мария не знала. Она знала только, что многие ее знакомые погибли в войну. Кто был убит, кто умер от болезней, голода, разрухи.

* * *

      Родственники в Ростове Ирине с Машей были не рады, – на первое время приютили, но быстро дали понять, что беженцам нужно рассчитывать на себя. Помыкавшись в Ростове, в конце сентября уехали в Воронеж – Ирину пригласила к себе подруга детства, но в Воронеже тоже не задалось (ни работы, ни квартиры – как жить?), в общем, и там надолго не задержались. Их печальная одиссея закончилась в Подмосковье, в небольшом городке, куда их позвала дальняя родственница Ирины. Там и осели.

      Мать устроилась учителем в школу, Маша в больницу санитаркой, получили комнату в общежитии; они уговаривали себя, что все это временно, старались держаться. Больше всего Маша переживала за то, что от Геры не было вестей. Она написала ему много писем, но Гера молчал. Маша пыталась звонить тем редким сухумским знакомым, у кого были домашние телефоны – но дозвониться не получалось, связи не было. Уже в Подмосковье она пошла на почту и заказала разговор с Сухуми «с уведомлением» – Геру должны были вызвать на переговорный пункт; но когда в означенный час она пришла на почту, ей сказали, что разговора не будет по причине того, что вызываемый абонент не явился.

      – А почему не явился? – спросила Маша упавшим голосом.

      Пожилая женщина в почтовом окошке сочувственно посмотрела на Машу и вздохнула: – Кто ж его знает…

      Позже Маша отправила Гере еще десять приглашений на переговоры – в пустоту.

      В конце октября Маша подумала, что заболела – ее тошнило, рвало.

      Взглянув на бледную дочь, Ирина испугалась: – Маруся, что с тобой? – и вдруг изменилась в лице. – Ты что… беременная?!

      Маша охнула – их с Герой лето любви, звезды над пляжем, море с его приливами – отливами… И вот – ребенок.

      Она успокаивала мать:

      – Ребенок – это же всегда к счастью! Тем более от любимого человека!

      Мать вытирала слезы:

      – Какое там счастье! Не такой жизни я для тебя хотела, Маруся. Да и где он, твой любимый человек?

      – Мам, скоро все наладится, вернемся домой, мы с Герой поженимся. А как ты думаешь, кто будет: мальчик – девочка?

      – Что мне думать, – вздохнула Ирина, – ты и думай. Сами живем – перебиваемся, а тут еще ребенок! – Она оглядела их обшарпанную комнату. – Разве можно ребенка в