Цифры нации. Николай Старинщиков

Но сначала секс… Потом душ, потом ужин…

      – Но, может, сначала котлеты, а потом… – рассуждала девушка.

      – Ты издеваешься?

      – Ты же работаешь… Поэтому желательно закусить, прежде чем…

      Но Кошкин не дал ей договорить:

      – Бегом! В постель! Я за тобой, Мария…

      И та покорно поднялась и пошла из кабинета. У двери она остановилась, обернулась и ласково проговорила:

      – Милый, я могла бы тебе помочь. Я вся твоя от ворот магазина…

      Выйдя из кабинета, она скользнула в соседнюю комнату, освободилась от платья, сняла трусики, затем нырнула в постель и накрылась тонким одеялом. Именно такое прозрачное одеяло почему-то любил Кошкин.

      А вот и он. Вошел. Сбросил с себя одежду и прыгнул в кровать, угодив Машке как раз куда надо – в скользкий и трепетный мир. Машка божественно всхлипнула и стала под ним шевелиться, ритмично работая задом. А когда все закончилось, стала его донимать:

      – Милый, ты доволен мной? Ну, скажи… Не томи…

      Он пока что молчал, вспоминая слова: «Могу помочь… Я вся твоя от ворот магазина…» Откуда в железной головушке подобные мысли? Однако надо было ответить, и он сказал, что все было на уровне. В этом и заключался алгоритм их отношений, в противном случае Машка осталась бы в постели, исходя слезами до посинения. Такова была ее природа, которую Кошкин, будучи неплохим программистом, так и не смог перестроить на собственный лад.

      Он поднялся из постели и отправился в ванную, потому что лежать раздетым теперь не было смысла. Он встал под воду и, не торопясь, ополоснулся. А когда вышел из ванной, то оказалось, что Машка не только приняла душ, но даже накрыла на стол.

      Она вновь подступила к нему:

      – Забыла спросить, как твои успехи? Есть подвижки?

      – Тебе-то какое дело?

      – Я всего лишь спросила…

      – Спросила она… Пишу помаленьку.

      – Писатель ты мой, – усмехнулась Машка.

      – Зато ты у нас богиня любви.

      – Да, я богиня…

      Может, они так и зубатились бы, забыв об ужине. Но в кабинете громко запел телефон.

      – Кошкин слушает… – сказал Кошкин, оставаясь на месте. В голове у него теперь звучал голос матери, в то время как в кабинете телефон замолчал.

      – Гони прохиндейку, пока не поздно, – гудел в голове материн голос. – Избавься от железяки…

      – Послушай, – запыхтел в ответ Кошкин, – она мне почти что жена…

      – А ты мой единственный сын, Володенька, – говорила мать. – У тебя не будет от нее детей…

      Молодой человек замолчал. Мать была абсолютно права.

      – Неужели тебе непонятно? – продолжала Софья Степановна. – У нее железные мозги, а мне хочется внуков, Володенька. Но если ты не можешь решить проблему, то я сама за тебя решу – вот увидишь… Налажу ее из квартиры…

      – Ты не можешь этого сделать! – опомнился сын. – Не имеешь права!

      Но мать стояла на своем.

      – Знаешь, к чему это приведет? – спросила она и сама же ответила: – Ты будешь старый,