Только не ты. Лара Дивеева

на ковёр. Рядом обнаружилась дверь в личный туалет с душевой. Пахнет одеколоном Александра и мылом.

      Пододвинув второе кресло, он садится передо мной, так близко, что его ноги почти касаются моих. Я подбираюсь, стараясь уменьшиться до крохотного клубочка на сиденье, а он, наоборот, вытягивает ноги.

      – Давайте! – говорит без раздражения и без особого интереса.

      – Что, простите?

      – Извиняйтесь!

      Вообще-то, когда говорят: «Я пришла, чтобы извиниться», это и есть извинение. Но ладно…

      – Прошу прощения за то, что случайно, без злого умысла причинила вам неприятности!

      – Какие? – спрашивает, изогнув бровь. Вроде невозмутимый, но в глазах пронеслось такое… я аж содрогнулась.

      – Я не знаю, какие неприятности. Никто не сказал, что именно у вас украли. Фотограф использовал меня, потому что я осталась позже других стажёрок. Он догадался, что вы возьмёте кофе из моих рук. Я не способна на предательство. Вы такой… вы…

      К счастью, в лёгких не осталось воздуха, и мне удалось замолчать. Бессонные ночи, страх, чувство вины и влюблённость – это взрывной коктейль для мозга. Я пришла не для того, чтобы оправдываться, я просто хочу извиниться, но взгляд Александра режет меня насквозь.

      – Какой я? – спрашивает он серьёзно. Ни за что не поверю, что директора интересует моё мнение, но ответить придётся.

      – Вы умный, чуткий, интересный, щедрый… – Это совсем не те слова, которые говорит моё сердце, но другие, тайные, должны остаться только в моих мыслях.

      – Почему ты считаешь меня щедрым? – Александр наклонился вперёд, опираясь локтями о колени. В его тоне появилась некая фамильярность.

      Под гипнозом его взгляда я даже дышу с трудом, прерывисто, но при этом удерживаю контроль, иначе наболтаю лишнего.

      – На собраниях вы щедры на похвалу, внимательны к окружающим…

      Александр склоняется ближе.

      – А почему ты назвала меня чутким?

      – Вы знаете, что сказать, чтобы людям было приятно. Чтобы они вам поверили.

      – И ты мне веришь?

      – Да, конечно, – отвечаю без заминки, потому что это правда. Александр задаёт мне вопросы, и это хорошо. Значит, мой приговор не подписан, и директор сомневается в моей причастности к преступлению, иначе бы он сразу позвал охрану.

      – Во что именно ты веришь?

      Этот вопрос застал меня врасплох. Когда говорят: «Я тебе верю», подчас не имеют в виду ничего конкретного.

      – Я верю в то, что вы такой, каким кажетесь. В то, что вы хороший человек и выслушаете меня без предубеждений.

      Александр протягивает руку, и я послушно даю ему свою.

      – Ты хочешь, чтобы я тебе поверил, – констатирует.

      – Да.

      Он проводит большим пальцем по моему запястью, и по телу бежит горячая волна.

      Это интимный жест. Я вспоминаю корпоративные правила, в них целая глава про домогательства… Что за глупые мысли!

      Я смотрю на его руки. Ногти большие и чистые, с белым полукругом, кожа грубоватая, но без заусениц. Александр