Дань псам. Том 2. Стивен Эриксон

Душещипательный, но такие как раз больше всего и ценятся, поскольку пробуждают в людях чувства – а жизнь в основном сводится к тому, чтобы любых чувств избегать. Но есть ли в этом рассказе хоть слово правды? Ну да, Колтейн действительно был убит. И армию его тоже разбили на самом деле. А все остальное? Любые подробности?

      Узнать это никакой возможности нет. Да в конце концов оно и не важно, так ведь?

      То же самое и с нашими историями. Кем мы были, что делали. Рассказ тянется, пока не прервется. Неожиданно, словно ты вдруг вздохнул и уже не выдохнул.

      Тут и сказке конец.

      Усатый мальчик у него в голове смотрел сейчас на него. Хмуро, с сомнением или даже с явным недоверием. «По-твоему, старик, ты меня знаешь? Ничего подобного. Ты вообще ничегошеньки не знаешь, а то, что якобы помнишь, ко мне не имеет никакого отношения. К тому, что я думаю. Что я чувствую. Ты от меня даже дальше, чем мой собственный папаша – жалкий, всем недовольный тиран, чего никто так и не понял, ни ты, ни я, ни даже он сам. Может, мы и не такие, как он, да только он и сам-то не такой.

      Ты, старик, заблуждаешься так же, как и я, что бы ты там ни думал. Заблудился в жизни… пока смерть тебя не найдет».

      Ну, вот потому-то он обычно и избегал думать о собственном прошлом. Лучше его лишний раз не трогать, а спрятать, запереть в сундук, сундук же перевалить через борт, и пускай идет на дно. Сложность в том, что иногда кое-что опять нужно выудить. Например, способность думать как солдат. Вновь обрести жесткость, даже жестокость. И действовать без колебаний.

      Хлестать ведрами эль не помогало. Лишь усиливало его отчаяние, чувство, что он постарел, слишком уже стар для всего этого.

      – Нижние боги, Мураш, мне отсюда слышно, как ты зубами скрипишь. Не знаю, что у тебя там во рту, но вкус, должно быть, отвратный.

      Он сощурился на нее.

      – По-твоему, я должен сейчас прямо посреди улицы, чтоб ее, в пляс пуститься? Мы, Хвать, в такой глубокой заднице еще не бывали.

      – Случалось и похуже…

      – Нет. Когда случалось хуже, мы к этому были готовы. Нас тренировали, как с подобным справляться. Хватаешь его за глотку и давишь, пока не сдохнет. – Он помедлил, потом плюнул на мостовую и добавил: – Я теперь начинаю понимать, что такое «отставка». Мы сейчас изо всех сил пытаемся дотянуться до того, что когда-то оставили – а вот дотянуться-то и не получается. Ни хера не получается!

      Она ничего не ответила, из чего Мураш заключил, что она с ним согласна, что сама чувствует то же самое.

      Составила компанию, называется.

      Они добрались до усадьбы Колла, двинулись вокруг, направляясь к задней стене. Дорога сюда от «К'рулловой корчмы» уже почти стерлась у Мураша из памяти, сразу сделавшись бесполезной в силу своей несущественности. Следил ли кто-нибудь за ними? Был ли «хвост»? Все возможно.

      – Худов дух, я и не подумал проверить, не бежали ли за нами ищейки. Видишь, Хвать, до чего дошло?

      – Бежали, – ответила она. – Двое.