Дань псам. Том 2. Стивен Эриксон

нее сил нет сюда зайти и увидеть тебя в таком виде. Бледную. Слабую.

      – И это мешает ей начать охоту на убийц? Что за чушь! Передай-ка ей, Скиллара, от моего имени, что все эти дерьмовые нежности меня, в общем, мало возбуждают. Передай, что если она не готова говорить о возмездии, про меня ей лучше забыть. Мы никогда еще ни от кого не пускались в бегство, и как только я снова встану на ноги, я устрою здесь такую облаву на крыс, каких Гильдия еще никогда не видела!

      – Передам.

      – Так они насчет этого и спорят? С Мурашом?

      Кивок.

      – Послушай, сможешь найти мне целителя, знакомого с Высшим Дэнулом? За ценой я не постою.

      – Хорошо. Поешь уже.

      От трупа все еще пахло мочеными персиками. Можно было подумать, что вытянувшийся на длинном столе в одной из задних комнат сегулех просто прилег вздремнуть, и Хватке чудилось – мирно закрытые глаза жуткого воина готовы открыться в любое мгновение. От этой мысли ее пробрала дрожь, и она снова перевела взгляд на Дукера.

      – Итак, историк, ты обо всем поразмыслил, почесал языки с бардом и со своим приятелем-алхимиком. Готов нам поведать, что, во имя Худа, все эти маринованные сегулехи делают в погребе?

      Дукер нахмурился и потер затылок, избегая жесткого взгляда Хватки.

      – Баруку новости не понравились. Похоже, он… обеспокоился. Сколько бочек вы проверили?

      – Мы нашли двенадцать ублюдков, если считать вместе с этим. Трое – женщины.

      Дукер кивнул.

      – У женщин есть выбор. Становиться воинами или нет. Если нет, то и вызывать их на бой нельзя. Кажется, это связано с детской смертностью.

      Хватка нахмурилась.

      – Что связано?

      – Дэнул и детовспоможение. Если большинство детей выживают, матерям не нужно рожать по восемь или десять младенцев в расчете, что хотя бы один или двое достигнут зрелости…

      – Это везде так.

      – Разумеется, – продолжал Дукер, словно даже не слышал ее утверждения, – в некоторых культурах главенствует потребность обеспечить рост населения. На женщин она ложится тяжким грузом. У сегулехов очень высокая естественная убыль. В основанном на дуэлях обществе смертность с достижением совершеннолетия по определению резко возрастает. Умирают молодые воины в самом расцвете сил – как если бы шла война, только эта война никогда не кончается. И, однако, должны быть такие периоды – вероятно, повторяющиеся с определенной цикличностью, – когда молодые женщины вольны самостоятельно выбирать свой путь.

      Пока Дукер говорил, Хватка вновь уставилась на лежащий на столе труп. И попыталась вообразить себе общество, где женщины, словно самки бхедеринов, лишь стоят и мычат, а как только очередной теленок с блеянием вывалится на землю, им тут же снова задирают хвост. Ей это показалось безумным. И несправедливым.

      – Хорошо, что у сегулехов даже женщины маски носят, – пробормотала она.

      – Извини, почему это хорошо?

      Она угрюмо уставилась на историка поверх стола.

      – Потому что гнев помогает скрывать.

      – Честно