Слёзы Оук Хилла. Ольга Сергеевна Сысуева

– извозчик боялся пройти в театр – гордость революционера явно не позволяла. Да если бы ещё революционер знал, что его ждало после всего этого. На мгновение Ванька посмотрел в окно, и увидел в нём прекрасную русую головку великой княгини Елизаветы Фёдоровны, и ему показалось что она посмотрела на него своими ясно-голубыми, чистыми как небо, глазами. Каляеву стало не по себе, и ему показалось, будто туча превратилась в ангела. От этого явления Ванька ещё больше съёжился.

      Но скорей всего, Каляев попросту замёрз – за окном валил снег. Великому князю Сергею Александровичу оставалось жить ровно месяц. Борис Викторович вынужден был играть роль не меньшую, чем граф Данило, который поругался со своей второй половинкой Главари, и она досталась другому мужу, который был богаче Данило.

      Если бы композитор знал, что этим решением он просто предскажет судьбу наимилейшей светской дамы Мадлен Астор. Ганна была интересной женщиной, и её исполняла шикарная актриса, правда Бельский порой зевал и искал глазами по залу – не обидел ли Петровскую кто-нибудь. Вроде как нет.

      Мужчина на том и успокоился.

      И продолжал играть дальше.

      В конце второго действия Борис Викторович вырвался, наконец, к Ивану, который к нему рвался, но не мог пройти в театр – гордость не позволяла быть среди бар. Ганна и Камилло по сюжету уже объявили о своей помолвке, и в этот раз Борису Савинкову удалось смыться поскольку задержавший его Бельский был задействован в этой сцене.

      – Что так долго? – Выдохнул Каляев, когда Борис Викторович выскочил из зала, словно пуля из пистолета.

      – Не мог уйти, мать не давала. – Покраснев, сказал Бэ Вэ и тут же София Александровна была легка на помине. Обеспокоенная отсутствием сына, она выбежала на улицу, даже не накинув манто на плечи.

      – Извозчик, – крикнула София Александровна Ивану, – домой.

      Иван вынужден был подчиниться.

      Когда они встретились в грязном трактире, Савинкова было не узнать – он из барина быстро превратился в того, кем он был душой – простого человека, почти крестьянина. Каляев тоже соответствовал публике.

      – Твоя мать просто не даёт нам прохода. – Обиделся Иван. – Так мы ничего не сделаем.

      – Я-то что сделаю? – Насупился Савинков, и отпил ещё пива. – Похоже, мне придётся сматываться, но под каким предлогом я не знаю – Вера Глебовна заставит сидеть с Татьяной.

      Татьяне Борисовне шёл четвёртый годик, и молодой отец не знал, как улизнуть, чтобы не принимать участие в её воспитании. Виктору Борисовичу шёл пятый год, и Борис Викторович мог считаться полноценным отцом семейства – довольно большого, чтобы позволять себе ездить по заграницам нелегалом. Но время пришло, и всё-таки мужчина смог улизнуть. Как-то Бельский, возвращаясь с репетиций, увидел спешившего Савинкова, который мчался в неизвестном направлении. Увидев артиста, мужчина вынуждено поздоровался из вежливости. Но они подружились. И вскоре