День, когда началась Революция. Казнь Иисуса и ее последствия. Том Райт

ответ.

      В XVIII веке возникла и другая проблема, которая не разрешена и сегодня. Я писал об этом в книге «Тайна зла». В XVIII веке в европейской культуре возобладали деизм, а затем эпикурейство, и это создало пропасть между личным грехом, который мешает человеку попасть в рай, и злом в этом мире, включающем дурные дела людей, насилие, войны и прочее, но также и так называемое «естественное зло»: землетрясения, цунами и тому подобное. «Богословие искупления» сфокусировалось на первом («Как нам получить прощение грехов, чтобы отправиться в рай?»), а второе попало в категорию «проблема зла», подход к которой, начисто игнорируя смысл креста Иисуса, составляют философские аргументы, которые объясняют или даже оправдывают божественное провидение. Эти две вещи радикально были отделены одна от другой, а вопросы о крестной смерти Иисуса стали относить к первой из них, а не ко второй. Начавшуюся в Страстную пятницу революцию, первым плодом которой стало воскресение, радикально изменившее все и в социальном, и в богословском плане, стали понимать слишком односторонне.

      Это привело к одному неожиданному последствию, о котором я писал раньше в той книге: люди молчаливо согласились с тем, что крест не имеет никакого отношения к социальному и политическому злу. Подход к таким видам зла стал (очевидно) небогословским. После трагических событий 11 сентября 2001 г. западные лидеры единодушно заявили, что в мире действует «зло» и что они вместе с союзниками будут с ним бороться – в основном сбрасывая на него бомбы. Это предложение оказалось не только политически наивным и повлекшим за собой катастрофы, не только примитивным в философском отношении – оно было наивным и в богословском отношении, можно даже сказать – еретическим. Это была попытка расправиться со злом своими силами, начисто забыв о том, что, быть может, это дело Бога. (Тут можно увидеть аналогию с протестом реформаторов против тенденции добавлять нечто к уникальной жертве Христа, что они видели в представлениях католиков и о чистилище, и о мессе.)

      В христианском богословии со злом расправляется Бог, и он совершает это на кресте. Любую другую попытку расправиться со злом следует рассматривать в этом свете. Конечно, это очень трудно осуществить на практике. Для этого нам понадобился бы, с одной стороны, новый анализ международной политики в глобальной империи эпохи постмодерна, а с другой – анализ терроризма. Тут нет простых или красиво звучащих решений. Но мы (как я убежден) должны не только вернуть библейские представления о Божьем окончательном будущем и переосмыслить в связи с этим искупление – чему посвящена третья часть этой книги, – но также должны вернуть библейский анализ зла и показать, что крест служит ответом на всю проблему, а не только на ее часть.

Скандал – результат недоразумения?

      Мы быстро окинули взглядом две тысячи лет церковной истории и по-прежнему плохо понимаем, что значил крест для христиан. Стоит ли удивляться тому, что и в наши дни этот вопрос вызывает недоумение.