Души. Александр Титов

трупа. Со временем ясность приходит. С ними становится проще работать. Они жаждут общения, помощи. Но когда помощь не приходит, а ожидание превращается в муку, рассудок покидает их. Они всё легче выходят из себя, раздражаются просто от присутствия живых рядом. Ненависть даёт силы. Они начинают убивать. Бросаются мебелью, доводят до паники и загоняют в ловушку. Им хочется поделиться своими страданиями и не повезёт тому, кто окажется рядом.

      Прислушиваясь к шорохам и вглядываясь в тени, я прошёл по первому этажу. Пустые комнаты походили одна на другую. Только раз встретился отголосок былых времён. Макет самолёта. Он развалился едва я к нему прикоснулся. Клей рассохся, а больше детали ничего не держало. Жаль, был красивый. Красные эмалированные крылья, винтовой двигатель. Как настоящий. Даже два маленьких кресла в кабине, и те обтянуты кожей. Но теперь это просто груда пыльного хлама.

      В комнате с разбитым окном я наконец встретил современность. Среди мха и плесени лежали бутылки, пустые пакеты и мятые обёртки. Удивительно, что за порог она не решилась заглянуть. Слишком страшен оказался призрак прошлого.

      – Папа, это ты? – прошептал девичий голос за спиной.

      Я обернулся. Рука машинально легла на пистолет. Но этого не понадобилось. Позади оставалась всё та же пустота и запустение. Привидение хочет поиграть? Только не в мою смену.

      Но привидения не играют. Это лишь жалкие отголоски человеческой жизни. Они борется с беспамятством. С прозрачным забвением. Им не вырастет памятник в гранитном лесу. Не останется имя в скрижалях истории. Конец бесцельного существования. И сами того не понимая, души хватаются за последнюю нить. Но нить должна быть разорвана. Жестокость людская не терпит вторых шансов. Не успел, не смог – значит не достоин. И как бы жалобны ни были стоны, пусть даже они взывают в детском испуге к родителям, они должны быть изгнаны. Точка.

      Продолжив поиски, поднялся на второй этаж. Не считая пары комнат, он зеркально повторял первый.

      Без мебели, заваленный пылью. И даже обои облетели, оголив стены.

      То место, где с улицы я заметил привидение, оказалось кабинетом. Несколько бумаг на полу сохранили старые чернила. Расплывшимися буквами они берегли детские мысли. Стихи и рассказы с корявым слогом. Народное творчество, как оно есть. Старый камин, чёрный от сажи, одиноко раскрыл свою пасть. Ждал огня. Тепла алого цветения. Но оставался ему только каменный холод. Промозглый, мёртвый и совсем чужой.

      – Здесь кто-нибудь есть? – крикнул я.

      Привидения отвечали редко. Они стеснялись. Проще начинать разговор самому. Испугав, заставив вздрогнуть.

      – Папа. Я заблудилась.

      Мне повезло. Привидением оказалась разговорчивая девушка. Ну как повезло. Всё относительно.

      – Где ты? Покажись.

      – Папа, у тебя странный голос.

      Прозрачная дымка появилась в углу. Бесформенная, с человеческий рост. Она не отбрасывала тени. Совсем свежее привидение. Не больше недели прошло после смерти.

      – Где