Человек войны. Валерий Николаевич Ковалев

ж тебе такой орден, младшой? Расскажи, пожалуйста.

      – Да я это, немецкий «мессершмитт» сбил, – покраснел Вася. – Так, случайно.

      Палата грохнула смехом, а пожилой ополченец даже прослезился. – Дай я тебя расцелую, сынок, – подошел к Полетаеву и чмокнул того в щеку.

      В оставленном сержантом «сидоре»* оказался изрядный шмат сала, головка сыра и несколько пачек галет, которыми Вася оделил всех в дополнение к ужину, а еще фляжка с водкой. Ту он придержал до ночи.

      Когда же палата погрузилась в сон, тяжелый и беспокойный, вся тройка собралась вместе, «обмыть» орден.

      – Ну, чтоб этот м-мессер, был у тебя не п-последним, – поднес к губам фляжку Володя.

      Поздравив друга, Дим тоже сделал изрядный глоток, а когда лейтенант хлебнул третьим и шумно выдохнул, с соседней койки раздался хриплый шепот, – братки, дайте и мне немного.

      Летчик с моряками удивленно переглянулись (говорившим был считавшийся безнадежным танкист в корсете), и Полетаев сунул ему в обросший рот горлышко, тот довольно зачмокал.

      – Порядок, – со знанием дела заявил Ганджа. – Пьет, значит, жить будет.

      Запомнился Диму и еще один случай.

      В канун Первомая в госпиталь пришли школьники с учителями. Все без исключения худенькие и глазастые.

      Поздравить раненых и дать небольшой концерт.

      Сначала под баян они сплясали полечку, затем почитали стихи Пушкина и Фета, а в завершение шустрый первоклашка – конферансье звонко объявил: «марш Москва-Майская! Исполняет хор учеников 42-й школы!»

      Ребятишки выстроились в ряд, вперед вышла девочка с хвостиками-косичками, качнув головой, баянист развернул меха, и в воздухе родилась песня

      Утро красит нежным светом

      Стены древнего Кремля,

      Просыпается с рассветом

      Вся Советская земля.

      Холодок бежит за ворот,

      Шум на улицах сильней.

      С добрым утром, милый город,-

      Сердце Родины моей!

      взлетел к потолку спортзала, в котором сидели раненые, серебряный голосок и его оттенил бодрый хор голосов

      Кипучая,

      Могучая,

      Никем непобедимая,-

      Страна моя,

      Москва моя -

      Ты самая любимая!

      У многих бойцов с командирами увлажнились глаза, а у Дима прошел мороз по коже…

      После праздника приехала мама.

      К тому времени Мария Михайловна была начальником санчасти Тбилисского пехотного училища и сумела организовать перевод раненого сына поближе к себе, в госпиталь, расположенный в столице Грузии.

      По дороге, все еще сильно хромающий Дим, заехал на несколько дней в Москву.

      Родной город, в котором он не был два года, поразил малолюдьем и прифронтовым обличьем.

      Садовое кольцо у метро «Парк культуры» перегораживали противотанковые ежи и выполненные из мешков с песком баррикады, от Белорусского вокзала по Ленинградскому шоссе в сторону фронта шли колонны танков, над улицей Горького и Кремлем, висели