Клиническая ложь. Ирина Градова

найти женщину на всю жизнь, даже несмотря на свою мужскую привлекательность и множество положительных качеств!

      О Дамире Алла ничего не знала, кроме того, что тот женат и имеет детей, но она не предполагала, что юный Белкин, симпатичный, добрый и умный, тоже несчастлив в личной жизни. Разумеется, в его случае говорить об этом рано – какие его годы… И все же удивительное дело!

* * *

      Мономах не ожидал фанфар при своем появлении дома с новым приобретением, однако реакция Сархата показалась ему все же чересчур бурной:

      – Дядя Вова, на что нам эта курица?! – воскликнул он при виде попугая, скрючившегося в клетке не по размеру, той самой, в которой и был куплен.

      Мономах терпеливо объяснил парню, как все вышло, но Сархат не унимался:

      – Слушай, чего ты раскричался? – начал раздражаться Мономах, потому что и сам не представлял, что делать с птицей. – Ты же любишь животных!

      С гораздо большим удовольствием он оставил бы какаду в «Зеленом попугае», но ветеринар сказал, что ему негде держать такую крупную птицу в лечебнице, а домой забрать ее он не может, так как живет в съемной квартире, которую делит еще с двумя парнями.

      Узнав, что у Мономаха собственный дом за городом, он вообще отказался понимать, почему коллега не хочет разместить там дорогую и редкую птицу, и выпроводил его, пообещав напоследок, что в любое время проконсультирует по поводу питомца. Таким образом, не оставалось иного выхода, кроме как тащить пернатого домой.

      – Животных я люблю, – согласился Сархат, – но птицы – не животные, дядя Вова! Птицы – самые глупые создания в мире, они годятся только на бульон!

      – Фашист!

      Слово прозвучало как выстрел, и обоим мужчинам понадобилось некоторое время, чтобы сообразить, что вылетело оно не откуда-нибудь, а из клюва попугая.

      Его круглый глаз глядел на Сархата, и Мономах готов был поклясться, что в нем пылает ненависть.

      – Фа… это ты меня фашистом назвал, индюк щипаный?! – пробормотал парень, наливаясь краской.

      – Фашист! – повторила птица и деловито почесалась когтистой лапой. – Гитлер капут!

      – Нет, вы слышали, дядя Вова?!

      – А ты говорил, что он глупый! – заметил Мономах, помимо собственной воли ощущая гордость за какаду.

      – Враги сожгли родную хату! – внезапно завел свою шарманку попугай. – Убили! Убили!

      – Хотите супчика, дядя Вова? – елейным голосом поинтересовался Сархат. – У меня как раз печка горячая!

      – Утихомирьтесь, оба! – рявкнул Мономах. – Я вовсе не собираюсь оставлять его здесь навсегда – только до тех пор, пока не найдется хозяин!

      – Дядя Вова, вы серьезно? – недоверчиво изогнул бровь Сархат. – Если он так орал, ничего удивительно, что владелец решил от него избавиться!

      – А я уверен, что хозяин у него есть! – упрямо возразил Мономах. – И он наверняка его ищет: мужик, у которого я купил птицу, просто не может себе ее позволить!

      – А вы, выходит, можете? – подбоченился парень. – Вы с утра до вечера в больнице, значит, мне