Дар берегини. Елизавета Дворецкая

не подходили к его будущей судьбе, как мешковатый насов беленого льна, надетый на их отце, не подошел бы обладателю киевского стола. Вернее, и киевского, и холмоградского разом. Уже с месяц Ингер знал о переменах в своей судьбе, но и сейчас еще у него кружилась голова при мысли о предстоящем. Чтобы окинуть взглядом его будущие владения, пришлось бы подняться к самим божественным престолам, где сидят Один и его сыновья. За эти дни, думая об огромности этих просторов, Ингер сам себе казался все больше и больше. Теперь он был рад, что не успел жениться. Ему понадобится какая-то особенная жена. Прекрасная, мудрая, ведущая род от богов. Совсем не похожая на дочерей Стремислава.

      У Ивора, сведущего его кормильца, имелись и более приземленные доводы против того, чтобы свататься в Плескове. Не требовалось большой мудрости, чтобы понять: жениться Ингеру надо будет в Киеве. Может быть, на дочери какого-нибудь из знатных киевских варягов из Ельговой дружины или полянских бояр. Может быть, свататься в семье кого-то из ясских, древлянских, уличских князей – Ингер пока и не знал толком, с кем по соседству ему придется жить. Для этого решения сначала требовалось осмотреться, понять, чем Полянская земля дышит, кто имеет вес в ней и по соседству. Но ясно было: жена из Плескова в Киеве принесет мало пользы и только помешает стать своим. Поэтому на дочерей Стремислава Ингер смотрел как на тех, кого больше никогда не увидит.

      – Ты гляди, он еще в Царьграде себе невесту высватает! – крикнул кто-то из плесковичей. – У самого тамошнего князя, как его там?

      – Цесарь там, – поправил киянин Светлой.

      – Ну вот. Цесарь. Есть у него дочери-девицы?

      – Бывало уже и такое, – кивнул Светлой.

      – А хотите, песнь вам спою про то, как князь наш Кий на обров ратью ходил? – оживленно предложил его товарищ, Братимил.

      В обчине одобрительно зашумели. Братимил привез с собой гусли и не раз уже пел старинные песни о походах и подвигах былых времен, знакомя Ингера с прошлым той земли, где тому предстояло жить. Молодой князь уже слышал сказания о Кие, о деве Улыбе, о борьбе его и братании с хазарским князем Хоривом, о победе над Змеем, которого Кий запряг в плуг и пропахал межу-борозду между человеческим миром и змеевым Подземьем. Теперь же речь зашла в войне Кия с обрами, что много раз делали набеги на славян днепровского правобережья.

      Разбудил Кий удалых добрых молодцев,

      «Гой вы еси, дружина хоробрая!

      Не время спать-почивать, пора вставать!

      Пора вставать, в путь-дорогу выступать.

      На тое-то царство Оборское!»

      И пришли они к стене белокаменной,

      Крепка стоит стена белокаменная,

      Шире леса стоячего, выше облака ходячего,

      Ворота у города железные,

      Крюки-засовы все медные,

      Стража стоит могучая денно-нощно…

      Братимил певцом был неплохим, Ингер это признавал, хотя Поозёрье славилось гуслярами и он с детства часто слушал лучших