В провинции дремучей. Стихи разных лет. Александр Николаевич Лекомцев

муравьи.

      На бережке, как дома,

      Где помыслы мертвы

      Сидели два фантома

      И трое из Москвы.

      У чёрта на куличках,

      Ограбленных жульём,

      Жить нынче не прилично,

      Но мы пока живём.

      * * *

      Вдоль, по Лянчихе-реке,

      Я бегу вприпрыжку.

      Не с синицей в кулаке,

      А с журавлём под мышкой.

      Убегаю от друзей

      И подруг, конечно.

      Путник скромный, не глазей

      На меня с усмешкой.

      Не любуйся, паренёк

      На мои привычки!

      Лучше сядь ты на пенёк

      И попей водички.

      В Лянчихе чиста вода,

      Не выпита кукушкой…

      Люди Владика сюда

      Часто ходят с кружкой.

      Воду пьют без куражу

      Женщины, мужчины.

      С журавлём я здесь брожу.

      Есть на то причины.

      Я решу проблемы сам

      На Богатой Гриве.

      Я гуляю по лесам

      В яростном порыве.

      Журавля я сохраню,

      Потому в дороге.

      Не попасть ему в меню

      Старым пням двуногим.

      Благодатная земля,

      Чистая водица.

      Здесь, на речке, журавля

      Не склюют синицы.

      Мракобесие долой!

      Заявляю рьяно:

      «Он под мышкой, под полой,

      Под моей охраной».

      * * *

      Пусть меня заклюёт воробей!

      Я лежу, я блаженствую в яме.

      Ты ко мне одеяло прибей,

      Дорогая, большими гвоздями.

      Ты любя прибивай, не спеша,

      С неуёмной и пламенной речью.

      Пусть твоя озарится душа,

      Задрожат от волнения плечи.

      Пусть раздавит меня грузовик,

      Пусть шофёр рассмеётся, страдая…

      Но я верю в торжественный миг,

      Что не встречу тебя никогда я.

      Я в счастливую верю звезду,

      Что неплохо уже, для начала,

      Что уже ни в раю, ни в аду

      Не прибьёшь ты ко мне одеяло.

      Пусть поверится мне в светлый час

      Что нигде я тебя не увижу.

      Мне и в яме тепло без прикрас…

      Час разлуки всё ближе и ближе.

      Воробей не меня заклюёт

      В придорожной и грязной канаве.

      Всё унылое просто уйдёт,

      И оно возвращаться не вправе.

      * * *

      За час до извержения Везувия

      Заполнилась прозреньем голова.

      Я понял, что тупы мы до безумия

      И простодушны, как на пне трава.

      Я прочь побрёл дорогами подлунными,

      Шагал туда, куда глаза глядят.

      Не подружиться мне с братвой чугунною…

      Я в том виновен, в чём не виноват.

      Но настроенье было превесёлое,

      Как будто членом партии я стал.

      Везувий посыпал мне пеплом голову.

      Я медленно взошёл на пьедестал.

      Взошёл я на него, ведь в жизни лишний я.

      Как горсть давно потраченных монет.

      Смиренно обратился я к Всевышнему,

      Спросил