Город наших надежд (сборник). Юрий Горюнов

в доме есть еще, то это дает возможность поговорить, пусть ерунду, но слова произносятся, а значит, пусть с напрягом, но заставляют мозг работать. Если не спрашивать, то что-то отвечать. А так встаешь и молчишь. Можно, конечно разговаривать с собой, но делать это надо осторожно, иначе войдет в привычку, а это уже путь к психиатору. Но все зависит от настроения. Я и раньше не страдал от одиночества, а вчерашний спокойный день добавил спокойствия к сегодняшнему утру. Я был доволен утром, погодой, собой.

      Выпив кофе и приведя лицо в порядок с помощью бритвы, я пришел к выводу, что пора и на работу.

      Пока ехал, то настроение не изменилось, несмотря на утренние пробки. Едва зашел в клинику, то меня догнал Леня:

      – Привет. Как отдохнул?

      – Спокойный тихий день, без потрясений.

      – Зато очевидно были потрясения позавчера.

      – Это почему?

      – Тебя видели с женщиной, у которой сногосшибательная фигура. Ты садился к ней в машину.

      – Кто сказал?

      – Петрович. – Петрович был наш анестезиолог.

      – Экий завистник.

      – В этом он и признался, что завидует тебе.

      – Зависть плохое чувство. Оно сужает кругозор и завистник видит только предмет зависти, что в руках другого, – поведал я нравоучительно.

      – Да уж, по его словам предмет у нее был заметный.

      – А кто тебе мешает?

      – Федя, ты забыл? Я женат.

      – Да уж. Не повезло.

      Мы оба засмеялись и продолжили переходы к своему отделению.

      – Ты не знаешь, как там наш подопечный? – задал я вопрос по ходу.

      – В целом нормально, но мне кажется у него психологический надлом.

      – В чем это проявляется?

      – Я заходил и глаза у него грустные.

      – А ты хотел, чтобы они были веселыми после перенесенного?

      – Я не то имел ввиду. Он как будто вновь переживает прошлое. Надя, дежурная сестра, говорила, что ему что-то сниться, но лучше спросить у нее.

      – Ладно, сейчас поговорю с ней и посмотрю его. Хорошо, что его поместили в отдельную палату.

      – Да по нашей просьбе ему это вред ли светило.

      – Это верно.

      Наше отделение имело пару палат, но там обычно были пациентки для того, чтобы не сразу выходить в свет, и они были заняты. Люди платят деньги за палаты, поэтому перед операцией часто помещали в общую, чаще в отделение травматологии, и потом возвращали туда же. Травматологам это не нравилось, но что было делать. Этот случай был не исключением, но все – таки такое бывало редко, чтобы они отдали отдельную палату. Видимо рычаг был не маленьким.

      Я расстался с Леней и, подойдя к кабинету, открыл дверь, остановившись на пороге. Катя уже была на своем рабочем месте:

      – Доброе утро, Катя!

      Она подняла голову, и я увидел в ее глазах лучики доброты: – Доброе.

      Милая у меня помощница, но ничего не екнуло при ее виде. Я в отличие от нее все помнил. «Зачерствел, Федор, – подумал я, – вот вижу радостное выражение лица, блеск в глазах, а не трогает».

      – Выходной прошел