Всегда получать свое. Анжела Биссел

по которому Итан, вероятно, ходил и ползал тысячу раз.

      Странное ощущение кольнуло Луку в области сердца. Он снова осмотрелся, на этот раз заметив коробку с игрушками рядом с диваном, бело-голубой пластиковый грузовик под кофейным столиком и кошку – настоящую кошку с рыжим мехом, свернувшуюся клубочком на кресле. На стене в рамке висела большая фотография Анны и Итана.

      – Как долго вы здесь живете?

      – Я жила здесь еще до рождения Итана.

      Лука оглянулся на лестницу и попытался представить, как она поднимается по ней с сумками или с коляской и ребенком на руках.

      Анна закрыла дверь.

      – Я приготовлю чай.

      Лука с удовольствием выпил бы эспрессо или даже виски.

      Анна прошла на кухню. Лука подошел к окну, выходящему на задний двор. За кухней находилась терраса с небольшим кованым столом, двумя стульями и кучей растений в горшках. На террасу можно было попасть как из кухни, так и по внешней лестнице, ведущей во внутренний двор, где стоял темно-синий хетчбэк.

      С точки зрения безопасности Лука был рад, что в квартиру можно попасть двумя путями. Но он не мог удержаться и не сравнить крошечную террасу и бетонный дворик с открытым пространством, которое они с Энцо любили в детстве, где были ландшафтные сады, цитрусовые и оливковые рощи и даже виноградник.

      В нем росло неистовое желание, чтобы и его сын мог свободно бегать, играть и исследовать землю, которая однажды станет его. Землю, которую Лука до недавнего времени считал потерянной. Теперь у него была возможность взять то, что запятнал Франко Каваллари.

      Услышав, как выключается электрический чайник, он бросил взгляд в сторону кухни. Анна стояла по другую сторону барной стойки, спиной к нему. Он подошел ближе.

      Анна стояла неподвижно.

      – Анна? – позвал Лука.

      Она неожиданно обернулась и посмотрела на него.

      – Ты мог бы уйти.

      – Прошу прощения? – удивленно переспросил Лука.

      – Ты мог бы просто уйти, – сказала она, подходя ближе и глядя на него широко раскрытыми глазами. – И мы оба могли бы притвориться, что тебя здесь никогда не было. Ты никогда не услышишь о нас. Обещаю. Я никогда не свяжусь с тобой. Никогда ни о чем тебя не попрошу.

      Лука разозлился. Она думала, что он из тех мужчин, которые могут уйти и притвориться, что его сын, его плоть и кровь, не существует?

      – Приготовь чай, Анна, – сухо проговорил Лука.

      – Лука… – сказала она хрипло.

      Она вдруг вспомнила их ночь.

      «Не останавливайся, Лука. Пожалуйста… не останавливайся».

      Он чуть не убил ее. Когда жесткое сопротивление ее тела и сдавленный крик боли привели к шокирующему осознанию, Лука застыл на середине толчка, а затем почти рефлекторно отступил. Но было уже слишком поздно. Он не мог вернуть ей невинность. Он был глубоко внутри ее, и она цеплялась за него, упрямо – и сексуально – отказываясь отпускать.

      Отбросив воспоминания в сторону, Лука расстегнул пальто, снял его и повесил на спинку стула.

      – Черный.