Охота за слоновой костью. Уилбур Смит

этой привычки. Они сидели в дружелюбном молчании, как много раз прежде, и смотрели, как быстро светает, пока не наступил миг, внушающий священный трепет: над темной массой леса показался горящий край солнца. Свет изменился, весь мир стал ярким и блестящим, как драгоценная керамика только из печи.

      – Десять минут назад в лагерь вернулись следопыты. Они нашли стадо, – нарушил тишину Джонни, сбивая настрой.

      Дэниэл пошевелился и посмотрел на него.

      – Сколько? – спросил он.

      – Примерно пятьдесят.

      Это хорошо. Больше они все равно не смогли бы обработать – в жаркой долине плоть и шкура быстро гниют, а меньшее количество не оправдывало бы использование людей и дорогого оборудования.

      – Ты уверен, что хочешь снимать? – спросил Джонни.

      Дэниэл кивнул.

      – Я тщательно это обдумал. Было бы нечестно скрывать.

      – Люди едят мясо и носят кожу, но не хотят видеть бойню, – заметил Джонни.

      – Мы рассматриваем сложный, вызывающий переживания объект. Люди имеют право знать.

      – У любого другого я заподозрил бы журналистскую погоню за сенсацией, – сказал Джонни, и Дэниэл нахмурился.

      – Ты, вероятно, единственный, кому я позволяю так говорить, потому что тебя мне не обмануть.

      – Да, Дэнни, меня тебе не обмануть, – согласился Джонни. – Тебе это ненавистно не меньше, чем мне, но именно ты первый объяснил мне, что это необходимо.

      – Давай-ка приступим, – предложил Дэниэл. Они встали и молча пошли туда, где стояли грузовики.

      Лагерь уже ожил, на кострах варили кофе.

      Лесничие скатывали одеяла и спальные мешки, проверяли оружие. Их было четверо, двое черных и двое белых, все двадцати с небольшим лет, в форме национальных парков – защитно-зеленой, с зелеными полосками на плечах; обращаясь с оружием с навыками ветеранов, они дружелюбно, весело болтали. Черные и белые обращались друг с другом по-товарищески, хотя, вероятно, судя по возрасту, все участвовали в войне в буше, причем на разных сторонах. Дэниэла всегда поражало, как мало горечи в них осталось.

      Джок, оператор, уже снимал. Дэниэлу иногда казалось, что камера «Сони» – естественное продолжение его тела, как горб.

      – Я задам тебе перед камерой несколько глупых вопросов и могу немного поддразнить тебя, – предупредил Дэниэл Джонни. – Мы оба знаем ответы на эти вопросы, но тебе придется притворяться, ладно?

      – Валяй.

      Джонни отлично выглядит на видео. Дэниэл накануне как раз разглядывал полученные кадры. Одно из преимуществ современного видеооборудования – возможность сразу увидеть результат. Джонни напоминает молодого Кассиуса Клея, до того как тот стал Мохаммедом Али, но черты у него тоньше, фигура изящнее, и он гораздо фотогеничней. Выразительное, подвижное лицо, а кожа не такая темная, чтобы составить большой контраст и затруднить съемку.

      Они жались к дымному костру; Джок приблизил к ним камеру.

      – Мы в лагере на берегу реки Замбези, солнце только что встало,