Золото по ленд-лизу. Повесть. Валерий Николаевич Ковалев

раз только и пробовал. Боцман не давал. Тоже говорил, что салага.

      – Это коньяк, – приняв у него фляжку, сделал глоток и Тим. – Давай теперь ногу твою поглядим и спать.

      Морщась, Сашка поднял до мосластого колена широкую штанину робы. Нога, от щиколотки до лодыжки, у него сильно посинела и распухла. Тим отчекрыжил финкой от парашютного лоскута длинную ленту и крепко забинтовал ею ногу матроса.

      – Типа тугой повязки. А теперь спать. Утро вечера мудренее.

      Друзья, как и в прошлый раз, сдвинули в сторону от прогоревшего костра горячие угли, вынули из котомки унты и скользкое полотно шелка, после чего улеглись на теплый гранит.

      Унты они сунули себе под головы, полотнищем накрылись сверху и закрыли глаза. С неба невесомо продолжал сеять мелкий снег. Кружась в воздухе и не тая.

      Утром, когда друзья проснулись, накидка и все тундра кругом, были покрыты его серебром, которое искрилось в лучах робкого солнца.

      – Лето и зима одновременно, – пробурчал Сашка, стряхивая снег с шапки, и сладко зевнул. – Впервые по настоящему выспался. Без кошмаров.

      – Еще бы, – откликнулся, лежащий рядом Тим. – Мы поели и неплохо согрелись.

      Затем друзья встали, умыли снегом чумазые лица, и старшина ощупал унты. Они были полностью сухие.

      – Снимай свои «гады»*, – кивнул на Сашкины, истертые до дыр ботинки. Тот уселся на котомку, сбросил ботинки с ног, стряхнул с них драные куски мешковины и пошевелил бледными, распухшими от сырости и стертыми в кровь пальцами.

      Тим разрезал надвое, служивший им скатертью за ужином кусок шелка и протянул куски товарищу. После этого стащил с ног свои размокшие пьексы, и отрезал от одной из шелковых накидок, еще два куска. Аналогичного размера.

      Приятели туго навернули на ноги эти шикарные портянки, и снова обулись.

      – Тим, тепло, как в печке, а веса никакого,– притопнул кожаным унтом о мох Сашка и улыбнулся потрескавшимися губами. – И кашель меня почти не бьет.

      – Погрызи еще леденец и мне дай, – запихав в мешок остатки шелка, протянул к нему широкую ладонь напарник.

      Матрос достал из кармана бушлата леденцы и оделил одним приятеля. С минуту они посасывали их, чувствуя на языках прохладу и щурясь от удовольствия.

      Я уж и забыл, какой он есть на вкус, сахар. Оказывается сладкий, – пошутил старшина.

      – А шоколад? – вскинул белесые брови Сашка.

      – Так он же горький был. Ну, ты давай, достругивай приклад и готовь костерок, а я к озеру. Может рыба какая сдуру поймалась. Заодно и веток там наломаю.

      Не появлялся он довольно долго, потом над озером гулко разнесся выстрел, и Сашка испуганно вскочил. Выдернув из ножен финку.

      Через минуту из кустарника появился Тим, несущий в руке какую -то птицу и волокущий за собой несколько корявых сухостоин.

      – Ух ты, куропатка! – удивленно воскликнул Сашка, пряча нож и всплеснул руками.

      – Держи, – бросил ему еще теплую, рыжеватой окраски птицу, старшина.

      – В березнячке подшиб. Там их целая стайка почками кормилась. Хороший у «вальтера» бой, – похлопал по рубчатой рукоятке торчащего за поясом