Гастролеры, или Возвращение Остапа. Константин Алексеевич Чубич

же его внушительных размеров дипломат из крокодиловой кожи вполне этому способствовал.

      Продавщица ничего не поняла, кроме слова «дать». Виновато улыбаясь, перехилилась через прилавок, обратившись к торгующей пирожками соседке:

      – Нюрка, шо ему надо – какую-то бульку?

      – Бе-лий буль-ка, – членораздельно повторил иностранец, вопрошая: – Твоя моя не понимай?!

      Та покрутила головой:

      – Не понимай.

      – Хлеба ему нужно белого! – с гордостью, будто перевела с китайского, пояснила соседка.

      – Он за хлеб ничего не говорил, – как школьница, стала оправдываться продавщица, – бульку, твою мать, ему подай!

      – Та он же ж нерусский, – в свою очередь, стала оправдывать иностранца соседка.

      – Нерусский – жопа узкий, – в сердцах буркнула кучерявая, подавая иноземцу булку белого пахучего хлеба.

      – Жьёпа, жьёпа, – иностранец стал тыкать пальцем в правую ягодицу, – моя понимай!

      – Ещё б не понимай! У них каждый второй – голубой! – соседка захохотала так искренне, что торгаши тотчас устремили взоры на возмутительницу спокойствия.

      – Ноу, ноу, – отказавшись принимать хлеб, крутил головой иностранец. – Литл, литл, – ма-ленкий… бульёчка, – он, соединив указательный и большой пальцы обеих рук, обозначил требуемый размер хлебобулочного изделия, ткнув затем в то место, где на прилавке покоилась нужная сдоба.

      – Ох, чёрт нерусский, – подавая с коричневой спинкой булочку, констатировала розовощёкая. – Так бы сразу и сказал – «булочка».

      – Ес, ес, – принимая сдобу, удовлетворённо, кивнул «чёрт нерусский», человечьим голосом промолвив: – Сколько с меня?!

      – Разыграл, чертяка! – розовощёкая захохотала вместе с соседкой, и смех провожал иностранца до самых ворот.

      – И так будет с каждым! – пригрозил всем, даже самым отъявленным одесситам Жульдя-Бандя, покидая пенаты гостеприимного «Привоза».

      Глава 22. Пьяный продавец попугая устраивает фурор в маршрутном автобусе

      Побродяжничав пару часов по утопающему в зелени городу, наш герой оказался на улице Пушкинской – напротив гостиницы «Красная», название которой, наверняка, осталось в наследство от большевиков. Досужие и прожжённые одесситы прозвали её «Червонцем».

      Неподалёку от филармонии отобедал в кафе на деньги, оставшиеся от триумфального спектакля на пляже «Аркадия».

      Не выбирая маршрута, сел в первый попавшийся автобус. Жульдя-Бандя с детства завидовал горожанам, которые могли кататься в автобусах с утра до вечера, не в силах понять того, что большинству из счастливчиков такие поездки уже порядком осточертели.

      Вскоре выяснилось, что какой-то озорник перевернул табличку рядом с задней дверью, тем самым пустив автобус одновременно по двум маршрутам. В связи с этим в общественном транспорте началась неразбериха.

      Третейским судьёй водитель назначил себя: восстановив статус-кво, он категорично заявил, что автобус будет двигаться по маршруту, обозначенному