Врата. Гость. Александр Дорошенко

ему внутренности, а вкусно однако. Плыву не спешу, я сыт и мне хорошо, будет час, будет пища, океан полон живности и рыбки, и ластоногие, и киты и даже создания с длинными шеями и плавниками, но не рыбы, но то же идут в пищу. Но последнее время в моём видении окружающего появилось что- то новое, меня тревожит и тянет туда в сторону где встаёт светило. И когда я открываю пасть что бы впиться в мясо жертвы, то начинаю испытывать странное чувство, пасть начинает закрываться помимо моей воли, приходится прилагать усилия что бы держать её открытой. Что- то внутри нашёптывает мне образы, в которых я не ем кашалотов и других крупных ластоногих, и рыб, я ем мелкую ракообразную живность и зубы мне не нужны, очень тревожные картинки и аппетит стал пропадать, такого быть не может. Однако изменения прогрессируют, я перестал охотиться, мне не хочется перекусывать живое и рвать его на части, я как обычно прячусь в засаде, когда добыча подплывает и я кидаюсь на неё, мои плавники гребут в другую сторону, как и хвост, они меня не слушаются, и перепуганный китообразный улепётывает со всех плавников, он счастлив, он не съеден, а я голоден. Переключился на падаль, прохожу по отмелям в поиске трупов умерших естественной смертью, слава богу на отмелях этого достаточно. Плыву, плыву направленно в одном направлении, в сторону восхода солнца. Меня тянет туда с невероятной силой, питаюсь от случая к случаю и почти не отдыхаю, внутри подсознательно появился срок, к которому я должен успеть доплыть до места назначения, это сильнее любых моих желаний. Через пять дней я доплыл, вокруг на несколько десятков миль океан заполнен моими собратьями, они кружат вокруг условного центра, то приближаясь, то удаляясь. Под нами бездна, глубина невероятная, настолько и я не погружусь, там уже тьма вечная и там свои обитатели из мира тьмы, там холод и смерть. Вокруг ничего съедобного, все разбежались, никто не хочет резвиться среди мегалодонов. Но собратья сосредоточено кружат вокруг центра бездонной океанической впадины, глубиной много километров. Некоторые будто сошедши с ума кидаются на своих же товарищей, успевая протаранить и даже оттяпать кусок мяса, но проглотить не успевают, их убивают другие, рядом находящиеся мегалодоны. Причём убивают бескровно, не используя челюсти и зубы, их толкают с разгона со всех сторон и они погибают от этих ударов, погибнув погружаются на дно. Ещё через день нас стало совсем мало, мы умираем от голода, вокруг ни рыбинки, ни черепашки, под нами бездна где не достать падаль, а чувство голода атрофировалось, мы слабы, нам мерещатся тёплые воды океана, резвые рыбины разных невообразимо ярких цветов и лёгкость, невесомость нас окутывает. Я улыбаюсь, я засыпаю, я погружаюсь, это невозможно, я рыба и я тону, тону и умираю, все вокруг погружаются, кто чуть выше, кто чуть ниже и мало кто вообще шевелит хвостом, мы медленно уходим на дно и там останемся навсегда. Мегалодоны вымерли, собрались над Марианской впадиной и перестав охотиться, утонули, умерев от голода.