Офицерские жены. Мжачих

Вот когда я осталась одна без мужа с четырьмя детьми в голодное лихолетье, вот тогда хоть вой. И то люди в беде не бросили, помогли, кто чем мог. А ты сейчас горюешь. Да вытянем твоего мальца,– она ещё быстрее замелькала спицами.

      –Ой, какой же малюсенький носочек. Неужели налезет на ножку? – Наташа встала, осторожно, медленно подошла к Домне Васильевне, взяла из её руки готовый носочек и прижала к лицу. Мягкий, крошечный, пушистый он щекотал кожу. Она счастливо засмеялась и обняла свою спасительницу. Сколько ей пришлось повозиться с отчаявшейся и потерянной Наташей, но бабуля её всё-таки воскресила.

      –Ой, девка, ты что это босиком на холодном полу стоишь? Ну-ка быстро в чуни ныряй. Удумала. Не хватало ещё заболеть. Возись тут с тобой,– добродушно ворчала Домна Васильевна, с улыбкой подсовывая ей тёплые толстой вязки сапожки.

      –Да я же в носках,– улыбнулась Наташа, но послушно сунула ноги в шерстяные красивые сапожки. А за окном выл страшный ветер, ветки малины стучали в стекло, будто просились в тепло. И тут вдруг сквозь завывание ветра послышался требовательный стук в дверь. И стучали палкой, уж больно стук был звонким. Женщины замерли, потом бабулька засеменила к двери.

      Через минуту в комнате, вся заметённая снегом, появилась мать Артура. Даже не поздоровавшись, начала сразу же выговаривать, почему долго не открывали дверь. Пришлось даже палкой колотить, хорошо, что какая-то у двери стояла.

      –Ты уж прости нас, гостьюшка дорогая,– засуетилась Домна Васильевна, помогая Маргарите Леонидовне снять шубу и принимая в руки меховую шапку, – Я сейчас в сенцах всё вытрясу и повешу аккуратненько. Одёжа – то дорогая, кабы не подпортить. А потом чайку поставлю, вы тут поговорите, – она с беспокойством взглянула на побледневшую Наташу, тайком перекрестила её и заторопилась в сени.

      Наташа поспешила сесть на кровать, ей стало неприятно от пронзительного взгляда несостоявшейся свекрови, устремлённого на остро выпирающий живот. Видя испуг молодой женщины, усмехнулась и посмотрела в глаза Наташе.

      –Ну, ты всё-таки оставила…Надеешься на то, что сорвёшь приличный куш за…-она искала слово, чтобы побольнее ударить, но под гневным взглядом молодой женщины чуть оторопела. А Наташа из последних сил держалась, упорно не отводила глаз от ярко накрашенной матери Артура. От пряных духов её стало подташнивать, она покрылась испариной, однако даже и виду не подала, что ей стало душно. Просто глубоко вздохнула и продолжала смотреть. Наконец губы Маргариты дрогнули, краска залила её лицо, она вспылила:

      – Ты не сверли меня глазищами. Надеешься, что Владимир Петрович тебе поможет, как тогда, когда привёл тебя к нам и сказал – что ты жена сына,– она вдруг громко, со всхлипом и подвизгиванием, засмеялась. От этого смеха у Наташи мурашки побежали по телу, ей даже показалось, что внизу живота что- то треснуло, потом остро кольнуло, словно кол пронзил болью поясницу. Она сжала зубы, сдерживая крик. Всё тело покрылось холодным потом. Захотелось, чтобы эта «мадам», как её с иронией называл муж, поскорее ушла. А та взвизгивала