Офицерские жены. Мжачих

фоне церкви и мечети! Мадонна с младенцем, умиротворение и любовь! Единение матери и младенца! Ну разве может что-то сравниться с этой потрясающей картиной: склонённая над ребёнком счастливая женщина, кормящая грудью, дающая ему свою нежность и силу. Величественная богиня, подарившая и охраняющая жизнь! Боже, мне не пришлось это испытать, никогда моя грудь никого не вскормила,– растерянно, с подозрительно заблестевшими глазами выдохнула Наташа.– Сотни раз видела кормящую мать, но чтобы вот так пронзило меня – впервые.

      …К вынесенному приговору врачей о том, что у неё не будет больше детей, она как-то вначале отнеслась холодно, не до конца понимая, что с ней произошло. Чтобы ничего не напоминало о несчастье, она уехала из города и стала работать в районной больнице. Но от горя и отчаяния, от мыслей, разрывающих голову и сердце, от предательства нигде не спрячешься. И кто знает, как бы повернулась её жизнь дальше, если бы не встреча с Тамарой. В тот незабываемый весенний день Наташа вышла на ночное дежурство, выполнила часам к десяти все процедуры, ещё раз прошла по палатам, спросила о самочувствии больных, кое-где поправила подушки. В сестринской комнате устроилась за столом, включила настольную лампу и открыла тетрадь и учебники. Она твёрдо решила не пропустить этот год и поступить в мединститут. Но не успела законспектировать и две страницы, как на пороге появилась акушерка из родильного отделения Люда и с шумом опустилась на кушетку.

      –Ну и денёк сегодня был. Ужас! Мало того, что рожениц трое, одна очень тяжёлая, так ещё и сменщица заболела, я на вторую смену осталась. У тебя чай есть? – на её бледном лице яркая россыпь веснушек, забавный рыжий вихор выглядывал из – под косынки.

      –Сейчас чайник поставлю, а ты пока полежи минут десять, пусть хоть ноги отойдут от напряжения,– Наташа сняла с вешалки серый фланелевый халат с синим воротником, осторожно прикрыла им подругу.

      Но Люда уже ничего не слышала, с каким-то всхлипыванием и стоном провалилась в вязкий сон. Наташа старалась даже не шелестеть страницами, а Люда привыкла спать крепко в любой обстановке и за двадцать – тридцать минут хорошо отдохнуть. Вскоре она проснулась, разрумянившаяся и с сияющими глазами. На столе дымились чашки с чаем, печенье, бутерброды. Люда медленно пила чай и о чём-то напряжённо думала.

      –О чём ты всё думаешь? Вон лоб весь в морщинах, – Наташа поставила чашку на стол, прикоснулась к руке подруги.

      –Да Тамара не идёт у меня из головы. Я тебе о ней рассказывала. Девчонка молодая совсем, работает на ткацкой фабрике, поверила одному хваткому, он наобещал ей золотые горы. Она родила мальчишку, а тот знать ничего не хочет, да ещё подлец какой?! Он, видите ли, не уверен, что это его ребёнок. Господи, ну почему девчонки такие…– она споткнулась на слове, увидев побледневшую подругу. В её расширенных глазах боль, губы дрожали. Но Наташа быстро справилась, подавила в себе вспыхнувшее отчаяние и тихо продолжила:

      –Дуры? Доверчивые дуры? Ты права. Ну и что с этой Тамарой, почему ты так переживаешь за неё? Это