Девчонка с изнанки. Леди Клайар. Наталия Шитова

все билеты, снял для Вали и Миши крошечный домик неподалёку от нашего квартала, и вот с утра пораньше мы собирались ехать на паромный терминал встречать гостей.

      – Думаю, рановато будет для Тима, – сказала я. – Не надо его на терминал тащить. Попрошу Линду, пусть придёт завтра в шесть утра.

      – Хорошо, – кивнул Шокер. – Здорово, что она у нас есть.

      С Линдой нам повезло. Её нам рекомендовал кто-то из старых стокгольмских знакомых Шокера. Сорокалетняя шведка Линда была вдовой бывшего наёмника. Сама она никаких контрактов с гатрийцами никогда не заключала, просто была в курсе происходящего. После завершения контракта муж Линды вскоре заболел и умер, а Линда вызвалась помогать семье гатрийских поселенцев, нянчила их малышей. Гатрийцы вернулись на поверхность, а Линду через третьи руки передали нам по наследству. Быть няней у неё получалось, видимо, лучше всего. Детишек она любила, а свои давно выросли. Позвать Линду можно было даже внезапно, если очень понадобится, а уж если договориться заранее, то она была готова работать в любое время дня и ночи. Впрочем, а что и не поработать при такой щедрой почасовой оплате…

      – Жаль только, что она с Тимом по-шведски разговаривает, – грустно заметил Шокер. – Так он у нас никогда не заговорит, если будет слышать вокруг себя мешанину языков.

      – Тимоха может ещё долго не говорить, просто потому что пора не пришла. Маленький он ещё. Раньше весны об этом и беспокоиться нечего.

      – Валея в восемь месяцев уже «мама» и «папа» говорила, – возразил Шокер.

      – Ну да, – проворчала я, сдерживаясь, чтобы не съязвить о вреде раннего развития. – Но не всем же быть такими продвинутыми. Тем более, Тимофей у нас гатрийский лорд. Зачем ему говорить, пусть уж сразу учится стучать по столу. Кстати, это у него уже классно получается.

      Шокер тихонько засмеялся и покачал головой.

      – И, между прочим, я недавно слышала, как ты сам ему гатрийскую песенку пел.

      – Так то песенка, – беспечно отмахнулся Шокер. – Там важна мелодия и эмоции, язык – дело десятое.

      – Да, но потом ты с ним ещё и разговаривал на гатрийском.

      – Ну и что? – пожал плечами Шокер. – Мы с ним тихонько. Кроме тебя, никто не слышал, да и ты услышала только, потому что ты – нестандартная слухачка.

      – А как же твой великий принцип «на изнанке на гатри не говорить»? Забыл, как ты беднягу Ская полоскал за то, что он наедине с родной сестрой разговаривал на родном языке? Забыл?

      Шокер насупился:

      – Скай и Лали разговаривали не наедине, и ты это знаешь. Они хотели, чтобы я услышал, и они этого добились.

      – Ну, то есть, тебе можно делать так, как тебе угодно в данный момент. А принципы – они для других.

      – Что ты от меня хочешь, я не пойму, – растерялся Шокер.

      – Не знаю, Андрюша. Наверное, чтобы последнее слово осталось за мной.

      – Тогда скажи, что я прав, – он пожал плечами. – И последнее слово останется за тобой. Всё просто.

      – Хорошо, молчу.

      Он взял моё лицо в ладони, осторожно, но властно