Олома Милагричи. Лидия Николаевна Гусева

на века,

      Рикардо Кампостела»

      Вот такое возвышенное письмо и прибыло в дом Констанции. При этом посыльный сказал Марии: «Если будет обратный ответ, то я завтра в полдень буду на площади, и вы можете передать мне». Кормилица, вся счастливая, сквозь смех и слёзы, ответила за Кони: «Будет! Будет! Обязательно будет!» Тут же чмокнула мужчину в щёку и на ушко сказала: «Как она бедняжка страдает. Уж как она страдает!» Затем, как ветер, но путаясь в своих юбках, помчалась к Констанции:

      – Пляши! Подпрыгивай! Улыбайся! Скажи матери, что рада балу! Скажи, что любишь меня, малышка! – что только не придумывала кормилица, вертя конвертом перед носом воспитанницы.

      Наконец, письмо оказалось в дрожащих руках девушки, а Мария тактично и бесшумно вышла из комнаты.

      – Что там? Хорошие ли новости? – Кони глубоко вздохнула и принялась читать. Письмо было на одном листочке, но она сидела уже больше часа и читала, читала. Как профессиональный каллиграф исследовала каждую буковку, чёрточку, завитушку. Уже знала текст наизусть, но всё равно не могла оторваться от него. А вы говорите, что нет лекарств от любви. Вот оно! Самое лучшее лекарство! Письмо! Весточка от любимого. Никто ещё не видел Констанцию такой счастливой! Она сияла, как само солнышко, будто и вся земля расцвела вместе с ней. Нетерпеливая и любопытная кормилица вошла к ней примерно через пару часов и увидела, что Кони всё ещё за письмом.

      – Детка, ты глазами не продырявишь бумагу? Тогда я не смогу прочесть. Ну-ка признавайся, выкладывай, что он пишет? Твоя любопытная нянька сгорает от нетерпения!

      – Мария, милая, всё хорошо! Он жив и здоров. Тебе привет большой передаёт! – запрыгала, как козочка, вокруг неё девушка.

      – Ну, ясное дело, что жив, раз письмо прислал. Ты мне скажи, про любовь-то написал? – опять настаивала на вопросе деревенская женщина.

      – Ма-ри-я! – получилось не грозно сдвинуть брови у Констанции. – Пе-ре-стань задавать глупые вопросы!

      – Ну и ладно. Тогда и я ничего не скажу, – якобы обиделась кормилица.

      – Не обижайся, няня, – Констанции хватило рук только наполовину обнять широкие плечи и грудь Марии.

      – Ладно, голубка, скажу. Садись и пиши немедленно ответ. Завтра я должна передать посыльному. Догадываюсь, что писать будешь ещё дольше, чем читала, – кормилица, довольная и счастливая, что Кони стала прежней – весёлой и жизнерадостной, вышла из комнаты, чтобы не мешать писать ответ.

      Итак, ответное послание было также написано в нейтральном ключе:

      Дорогой Рикардо!

      Была очень рада получить от Вас весть, что Вы живы и здоровы, что продолжаете наше великое дело – борьбу за независимость Италии. Низкий поклон Вам от меня и всего народа. Благодарю Вас за добрые слова в мой адрес, я, право, того не стою. И приказывать я не умею. Это я готова по первому Вашему зову вступить в отряд добровольцев, хочу также посвятить свою жизнь Италии. Возможно, что мои знания и умения пригодятся. (Здесь Констанция хотела написать, чтобы её взяли хоть санитаркой и много чего ещё, но вышло