Среди тысячи слов. Эмма Скотт

выспаться.

      – Я решила, какой внеклассной деятельностью буду заниматься.

      Было забавно наблюдать, как родители вскинули головы одновременно.

      – Правда? – папа медленно прожевал еду и сглотнул. – Это радует.

      – Поздновато, – пробормотала мама. – Сроки подачи документов в лучшие колледжи пропущены. Лучшее, куда она может поступить, это в местный колледж, боже упаси, и постараться подать заявку весной.

      – Что такого ужасного в местном колледже? – спросила я. – К тому же я не уверена, что хочу в колледж.

      Мама казалась пораженной.

      – Конечно же, тебе нужно идти в колледж. Почему ты не хочешь в колледж?

      – Реджина, – предупреждающе сказал папа и взглянул на меня. – Мы можем попозже поговорить о колледже. Сначала расскажи нам, чем ты решила заниматься. Дебатами? Ты всегда была в этом хороша.

      – Я собираюсь пройти прослушивание для пьесы в ОТХ.

      Папа пристально посмотрел на меня, его желваки двигалась так, словно он много чего хотел сказать по этому поводу, хотя я не могла представить, что именно.

      Мама фыркнула, словно почувствовала какой-то неприятный запах.

      – Актерское мастерство?

      – Да.

      Отец медленно прожевал зеленые бобы в миндальной панировке, потом вытер рот салфеткой.

      – Хм. Это не совсем… академическое занятие.

      – Но этим я хочу заниматься, – ответила я.

      – Почему? – спросила мама так, словно я хотела присоединиться к цирку.

      – Я только что сказала почему, – заметила я. – В качестве внеклассного занятия.

      Папа строго посмотрел на меня.

      – Это же не из-за того мальчика, да?

      Я замерла.

      «Он знает. Он знает об «X». И вечеринке. И о том, что произошло».

      Мама переводила взгляд с него на меня.

      – Какого мальчика? Кто?..

      Папа опустил салфетку. Казалось, мое молчание подтвердило то, что он собирался произнести.

      – У одного парня в офисе дочка учится в Джордже Мэйсоне. Когда он узнал, что и у меня тоже, то много рассказал о мальчике по имени Айзек Пирс.

      Вздох облегчения снял напряжение с моих застывших конечностей, и я на мгновение обмякла на стуле. А потом во мне вспыхнуло негодование и я сжала салфетку под столом. Отец, которому было сложно вспомнить хоть одного из моих друзей в Нью-Йорке, заметил Айзека Пирса. Зачем он вмешивается в мою жизнь теперь, когда слишком поздно? Какого черта никто в офисе не рассказал ему о Ксавьере Уилкинсоне?

      – Кто такой Айзек Пирс? – требовательно спросила мама.

      – Парень из школы, – ответила я. – Я едва его знаю…

      – Гэри Вэнс, мой коллега, говорит, что Айзек двенадцатиклассник, но намного старше остальных ребят. Его оставили на второй год, и ходили слухи о проблемах с законом…

      – Он остался на второй год, потому что его мама умерла и он целый год не разговаривал, – рявкнула я. – Ты так говоришь, словно он идиот или дегенерат. А он таким не является.

      Папа поджал