Как я босса похитила. Жасмин Майер

специально говорила тихо, осторожно, знала ведь, что Воронцов ее слышит.

      А слесарь с ней препирался громко, требовал денег. Ну и наглый, даже по голосу слышно, что еще с утра заложил за воротник… Ну, вот пусть сама и выпутывается, эта Хлопушка, так ей и надо.

      Но тут Воронцов услышал:

      – А родителей что, дома нет?

      И душа ушла в пятки.

⁂

      – Ты чего кусаешься? – прорычал слесарь, но руки с ее рта не убрал. – Сама меня в халате на голое тело пошла встречать! А я теперь виноват, что дразнишься?!

      От одного его взгляда хотелось вымыться жесткой мочалкой. Оля снова попробовала укусить его за пальцы, но он заломил ее свободную руку, и она сдавленно всхлипнула.

      – А ну не брыкайся, кому говорят? Тебе понравится. Мужика хорошего, наверное, у тебя ни разу и не было? Настоящего. Из народа.

      Он ухмыльнулся, потянулся к пряжке ремня.

      И тогда раздался грохот.

      Дверь в спальню распахнулась, со всей силы треснувшись о стену. Задребезжало стекло.

      – Пригнись! – взревел Воронцов.

      Оля послушно рухнула на ковер, закрыв лицо руками. Послышался еще один удар. Что-то хрустнуло.

      – Щука, – прохрипел слесарь. – Ты мне жуб выбил. Ты кто вообще, мужик? Нищего не было!

      – Ах, не было?! – взревел Воронцов, и Оля приоткрыла глаза.

      Увидела абсолютно голого Воронцова с изголовьем от кровати в руках. Он по-прежнему был привязан к железным прутьям чулками. Получается, он просто вырвал изголовье голыми руками, чтобы… Чтобы спасти ее?

      Изголовье метнулось в воздухе, и Воронцов снова врезал слесарю. На этот раз в живот.

      – Убирайся, мерзость, – прошипел он. – Даю тебе секунду.

      Мужик попытался подняться, но упал, запутавшись в спущенных штанах. Снова поднялся, поминутно поскальзываясь и оборачиваясь. Даже сыпал извинениями и кланялся. А уж как изменился в лице. Кажется, даже протрезвел.

      Через секунду его и след простыл.

      Оля услышала, как оглушительно хлопнула входная дверь. Посмотрела на голого Зевса с изголовьем в руках. Тот тяжело дышал. И тоже смотрел на нее.

      – Он… – Оля облизала губы. – Он ничего не успел. Спасибо.

      Воронцов кивнул.

      Оля неловко поднялась с пола, запахнула халат подрагивающими руками. Достала из ближайшего ящика маникюрные ножницы. Воронцов напряженно следил за ее действиями.

      Она усадила его на диван и перерезала ножницами чулки. Сначала один, потом второй.

      Воронцов неловко поставил оторванное изголовье на пол.

      – Я починю… Наверное. Хотя у меня ведь даже отвертки нет.

      Ольга смотрела на него. Он смотрел на нее. Так, как будто впервые видел.

      Ну, по сути, так и было. Вчера ему не удалось ее разглядеть, как следует. А сейчас коробку на голову натягивать уже поздно.

      – А ты красивая, – сказал он странным тоном.

      То есть он в этом сомневался.

      Оля ничего не ответила, только приподняла одну бровь. Воронцов усмехнулся.

      – Пойми,