Летняя книга. Туве Янссон

мысль: какое великое сострадание возникает из чувства вины и порождает презрение… Готовые расхожие добродетели казались ей заурядными, а мисс Пибоди ей не нравилась.

      В баре было пусто. Они сели у стойки. Томпсон с краю, он заказал три кружки пива и бутерброд. Помещение было довольно темным, длинным и узким – в одном конце дверь. Совершенно обычный бар, где полки уставлены рядами бутылок и той случайной ненужной дребеденью, какой перегружают каждую полку в каждом баре. Зеркальная стена и их собственные полусумрачные затуманенные лица, такие же случайные и безымянные, как и все прочее в этом месте. Бармен молчал, повернувшись к ним спиной.

      – Здесь уютно, – прошептала Пибоди. – Миссис Моррис, вы не поверите, я никогда не бывала в настоящем баре.

      У пива был горький вкус.

      Она положила руки на стойку и почувствовала, как удобно стало ее спине. Столы всегда должны быть высокими. Это создает впечатление покоя и надежности. А нарядные полки перед зеркалом внушали ощущение какого-то огромного чужеродного мира, весьма далекого от Сент-Питерсберга. Томпсон ел свой бутерброд и не произносил ни слова. Не привлекал к себе внимания. Пибоди достала пятерку и держала ее, скомкав в руке. Может, было еще слишком рано отдавать деньги Томпсону, это может рассердить его. Скоро весенний бал… А миссис Моррис записалась в «Клуб пожилых»? Это необходимо сделать, там столько возможностей провести время: зал для тех, у кого есть хобби, там и бридж, и гимнастика, и уроки пения! Необходимо только, чтобы тебе исполнилось шестьдесят!..

      – Действительно? – спросила миссис Моррис.

      – Да, там столько всего делается для пенсионеров. Поверьте мне, нигде во всем мире нет такого места, где делается столько для нас! Тут всегда лето, а кругом одно лишь море!

      Миссис Моррис заметила, что все эти вещи, возможно, вполне естественны, а Томпсон сказал:

      – Еще кружку пива. Да побыстрее!

      – Миссис Моррис, – продолжала Пибоди, – можете себе представить, я никогда раньше не бывала в настоящем баре!

      – Да, вы говорили об этом…

      – Разве? – неопределенно уронила Пибоди. – Может статься.

      Немного помолчав, она упомянула, что весенний бал так же важен, как и осенний. Каждый танцует под свою собственную ответственность, а прожектор вращается при звуках танго и вальса. В бальном зале нельзя ни курить, ни пить хмельное. Платья – просто фантастика! Многие дамы принимают участие в конкурсе на самую красивую шляпу в Сент-Питерсберге. А миссис Рубинстайн всякий раз выигрывает…

      – Чипсы! – приказал Томпсон. – И музыку! Первый вальс у Палмера.

      Бармен включил музыкальный автомат-юксбоксен, и помещение наполнилось громкими протяжными звуками ковбойского блюза. Миссис Моррис содрогнулась, но ничего не сказала, она должна привыкнуть, она должна, музыка здесь повсюду, и от нее никогда никуда не денешься.

      Но вот на углу взвыл мотор, красивый юноша с «Баунти», хлопнув дверью, вошел в бар и приблизился к стойке.

      – Привет! – поздоровался он. – Мне