365 лучших сказок мира. Братья Гримм

оборванные, озлобленные от нищеты люди; они кричали грубыми голосами:

      – Вы, дети знатных богачей! Подайте нам на хлеб! Мы умираем с голода.

      У Ханы было доброе сердце и чуткая душа. Чуткая душа была у мусме Ханы.

      Она раздала все червонцы, которые имела, голодным, озлобленным людям, и когда у нее не осталось ни одной иены, она тихонько обернула кончик своего черного оби вокруг пальца, и вмиг желтые поля покрылись спелым рисом, который у японцев составляет главную пищу. Его было так много, что им можно было накормить досыта самую огромную страну.

      Голодные люди бросились было собирать посевы, но силы им изменили, тощие тела, изможденные голодом, не могли двигаться, слабые руки не могли работать.

      Тогда они с угрожающими криками и с поднятыми кулаками кинулись к Хане.

      – Ты колдунья! – кричали они. – Ты злая волшебница! Ты дала нам пищу, чтобы раздразнить нас, а собрать мы ее не можем, у нас нет сил на это! Мы тебя убьем!

      У них были такие злые, свирепые лица, а глаза их сверкали такою ненавистью и злобой, что розовые мусме разбежались в страхе, и Хана осталась одна.

      Ничуть не смущаясь, она снова обернула кончик оби вокруг своего розового пальчика, и что же?

      Целая толпа невольников появилась среди рисового поля. Они мигом срезали жатву и, собрав в снопы, понесли с поля. Теперь уже несчастные голодающие не бранили Хану, не угрожали ей.

      – Светлая богиня Кван-Нан! – кричали они. – Смилуйся над нею! Помогите ей, добрые духи, во всех ее делах!

      И они стремительно кинулись следом за невольниками, уносившими рис.

      Хана осталась одна.

* * *

      И вдруг до слуха Ханы долетел звук песни, сладкий, как сон. Молоденькая мусме замерла на месте. Восторг наполнил ее душу; вся она превратилась в слух.

      Звуки неслись из соседней рощи, лежавшей недалеко от того места, где она находилась.

      Хана долго стояла без движения, пораженная, очарованная дивной песнью. От песни веяло то тихим, ласковым плеском волны, то шепотом лотосовых полей, то звуками сладкой «ше», любимого музыкального инструмента японцев.

      Молоденькая мусме кинулась в рощу и остановилась изумленная перед огромным столетним деревом, у корней которого сидел красивый юноша в бедной одежде бродячего певца. Он-то и пел так сладко, что можно было невольно заслушаться его песни.

      – Здравствуй, юноша! – произнесла Хана, глядя во все глаза на певца.

      – Здравствуй, красавица мусме! – отвечал тот приветливо.

      – Что ты поешь здесь один? – снова спросила Хана.

      – Я слагаю ту песню, которую я буду петь во дворце микадо в день большого праздника, – отвечал он. – Ты знаешь, пригоженькая мусме, что наш великий микадо и повелитель хочет женить своего сына, наследника престола. В следующее новолуние в дворце микадо соберутся все знатнейшие красавицы Дай-Нипона, и между ними принц выберет себе супругу. Этой счастливице я должен буду пропеть хвалебную песнь.

      – О, благодарю тебя, певец! – вскричала Хана. – Благодарю