Ограниченная свобода. Екатерина Жукова

тебя перестановка.

      Мэнди обратила внимание на то, что я передвинул стол ближе к окну.

      – Да, как видишь.

      – Так тоже нормально.

      Я промолчал.

      Мы не виделись почти шесть месяцев. Мэнди изменилась: похудела, волосы подстригла в короткую стрижку и перекрасила их в черный цвет. Раньше ее волосы были каштановые, длинной до плеч. Но должен отметить, эта прическа и цвет ей идут. Хотя в целом сестра выглядела уставшей. Взгляд потухший, в ее глазах словно нет жизни. Мэнди стала другой.

      Она положила свою маленькую сумочку на столешницу и облокотилась о кухонный гарнитур.

      – Не буду ходить вокруг да около. Я приехала попрощаться.

      – Что?

      – Ты стал плохо слышать?

      – Мэнди, – я повысил голос.

      – Я не ненавижу тебя. Просто хотела, чтобы ты знал.

      Я сел на стул. Мэнди продолжала стоять.

      – Присядешь?

      – Нет. Я ненадолго.

      – Что значит попрощаться?

      – Уезжаю. Надеюсь навсегда.

      Новость об отъезде была довольно неожиданной. К такому повороту событий я не был готов.

      – Куда?

      – В Нью–Йорк. Всегда мечтала там жить.

      – Ты с ума сошла? – я снова повысил голос. – Так далеко! А дети?

      – Не ори на меня! Дети останутся с Гарри, – она достала из сумочки сигареты. Прикурила сигарету и выпустила дым.

      – Ты снова закурила.

      – Ради Бога, Джеймс, я уже не маленькая девочка. Остановись! Твоя миссия по моему спасению закончена! Все детство таскался за мной, да и во взрослой жизни отличился.

      – Что с тобой было бы, если бы я не отличился?

      – Перестань, я не ругаться приехала. Хотела, чтобы мы расстались по–нормальному.

      – Это возможно?

      – Ты неисправим, – она снова затянулась от сигареты. – Я все решила. Планы свои менять не намерена. Дети будут жить с Гарри. А я поеду строить свою новую жизнь.

      – Замечательно!

      – Пожалуйста, постарайся понять меня, – на ее глазах навернулись слезы, но она продолжила говорить: – Джеймс, вся эта жизнь, она была словно не моя, – голос сестры дрогнул, и она начала свою исповедь. – Помнишь наше детство? Эту бесконечную ругань родителей. И даже, когда они, наконец, развелись – легче не стало. Вечно на всем экономили, и мамы никогда не было с нами. Когда она снова вышла замуж, жизнь резко поменялась. Только мы с тобой все равно так и остались сами себе предоставлены. Мы никогда не были ей нужны. Я не чувствовала ее любовь и не уверена, что по настоящему люблю ее. Джеймс, я всегда любила и люблю тебя, и мне очень больно, что сейчас мы стали чужими. Прошу пойми, та жизнь, что была у нас с Гарри – это было какое–то фальшивое ощущение счастья. С ним я никогда не была собой. Я по сути никогда не была собой. Я всегда делала то, что скажешь ты или мама. А потом появился Гарри. Да, он никогда не давил на меня, но он и не давал мне того, чего я хотела. Он мне понравился, и я увлеклась им. Но, черт возьми, я не готова была становиться матерью двух детей. Я не хочу проводить выходные, жаря барбекю на заднем дворе. Я всегда мечтала жить в Нью–Йорке, путешествовать.