Всё самое лучшее для детей (сборник). Лев Толстой

пришла и нянька и поцеловалась с отцом. А отец и говорит:

      – Это чья же молодая бабочка?

      А мать засмеялась и говорит:

      – Свою дочь не узнал.

      Отец позвал её ещё к себе и поцеловал и спрашивал, как она живёт. Потом мать ушла варить яичницу, а няньку послала за вином. Нянька принесла штофчик, заткнутый бумажкой, и поставила на стол. Отец и говорит:

      – Это что?

      А мать говорит:

      – Тебе вина.

      А он говорит:

      – Нет уж, пятый год не пью; а вот яичницу подавай!

      Он помолился Богу, сел за стол и стал есть. Потом он говорит:

      – Кабы я не бросил пить, я бы и унтер-офицером не был, и домой бы ничего не принёс, а теперь слава Богу.

      Он достал в сумке кошель с деньгами и отдал матери. Мать обрадовалась, заторопилась и понесла хоронить.

      Потом, когда все разошлись, отец лёг спать на задней лавке и меня положил с собой, а мать легла у нас в ногах. И долго они разговаривали, почти до полуночи. Потом я уснул.

      Поутру мать говорит:

      – Ох, дров-то нет у меня!

      А отец говорит:

      – Топор есть?

      – Есть, да щербатый, плохой.

      Отец обулся, взял топор и вышел на двор. Я побежал за ним.

      Отец сдёрнул с крыши жердь, положил на колоду, взмахнул топором, живо перерубил и принёс в избу и говорит:

      – Ну, вот тебе и дрова, топи печь; а я нынче пойду – приищу купить избу да лесу на двор. Корову также купить надо.

      Мать говорит:

      – Ох, денег много на всё надо.

      А отец говорит:

      – А работать будем. Вон мужик-то растёт! – Отец показал на меня.

      Вот отец помолился Богу, поел хлебца, оделся и говорит матери:

      – А есть яички свежие, так испеки в золе к обеду. – И пошёл со двора.

      Отец долго не ворочался. Я стал проситься у матери за отцом. Она не пускала. Я хотел уйти, а мать не пустила меня и побила. Я сел на печку и стал плакать. Тут отец вошёл в избу и говорит:

      – О чём плачешь?

      Я говорю:

      – Я хотел за тобой бечь, а мать меня не пустила, да ещё побила, – и ещё пуще заплакал.

      Отец засмеялся, подошёл к матери и стал её бить нарочно, а сам приговаривал:

      – Не бей Федьку, не бей Федьку!

      Мать нарочно будто заплакала, отец засмеялся и говорит:

      – Вот вы с Федькой какие на слёзы слабые, сейчас и плакать.

      Потом отец сел за стол, посадил меня с собой рядом и закричал:

      – Ну, теперь давай нам, мать, с Федюшкой обедать: мы есть хотим.

      Мать дала нам каши и яиц, и мы стали есть. А мать говорит:

      – Ну, что же, – иструб?

      А отец говорит:

      – Купил: восемьдесят целковых, липовый, белый, как стекло. Вот дай срок, мужикам купим винца, они мне и свезут воскресным делом.

      С тех пор мы стали хорошо жить…

      Медведь на повозке

      Поводырь с медведем подошёл к кабаку, привязал медведя к воротам, а сам вошёл в кабак выпить. Ямщик на тройке подъехал к кабаку, закрутил коренную и тоже вошёл в кабак. А в телеге у ямщика были калачи.

      Медведь учуял в повозке калачи, отвязался, подошёл к повозке, влез и стал